">


Таиландское издание Nanmeebooks выпустило книгу «Гарри Поттер и философский камень» летом 2000 года, спустя три года после мировой премьеры. Поэтому новое издание цикла приурочено к 20-летию выхода первой книги серии. Обложки отличаются тщательной проработкой деталей, на них изображены не только центральные герои, но и персонажи второго плана. Создал иллюстрации тайский художник Apolar, который не раскрывает свое настоящее имя.

---

Ждем-с

---

Чудесная шалость)

25.01.2019 в 07:13

Пишет  zlatik-plus:

Пре-снарри (или мне так кажется) в стихах
(Без названия; сюжет о "дне сурка" профессора Снейпа)

Однажды в студеную зимнюю пору
Снейп из лесу вышел (был сильный мороз),
Глядит, поднимается медленно в гору
Мужик здоровенный с охапкою роз.

- Ах, здрасьте, профессор! Вы это откуда?-
И Хагрид похлопал его по плечу. -
Какая погода! Не правда ли, чудо?
Я прямо с утра петь баллады хочу.

Снейп бровь приподнял и заметил с издевкой, -
Мол, это ему никогда не понять;
Взял мыло, белье, белый тазик с веревкой
И мирно пошел в подземелье стирать.

Но только зашел в главный зал он с мороза,
Вдруг Поттер к нему подвалил налегке;
Таилась в улыбке мальчишки угроза,
И что-то тяжелое в правой руке.

- Постойте-ка, Поттер! Вы это откуда?
Карманы наружу. Попроще лицо.
Что? Это не пакость? Воистину чудо -
Таких я не видел ни разу лжецов.

Мальчишке испортил с утра настроенье,
Очки с Гриффиндора, как водится, снял;
И дальше пошел он к себе в подземелье,
А что о нем думают, он наплевал.

Мечтая укрыться от всех в выходные,
Он шел по пустым коридорам, но вот
Снейп видит знакомые космы седые
(Ба, это ж директор на встречу идет).

- День добрый, профессор,- старик улыбнулся.
Снейп молча кивнул, ухмыляясь в ответ.
Директор не понял, что Снейп прикольнулся,
Хотя это, в общем-то, был не секрет.

Но, видно, покоя сегодня не будет;
И Дамблдор Снейпа в сторонку отвел -
Глядит осторожно и палочку крутит.
«Откуда он взялся? Зачем он пришел?»

- У вас есть веревка? Да-да, очень кстати.
У нас тут проблемы - сбежал хомячок…
- А я тут причем?
- С Гриффиндора Парвати
Зверек наш пушистый с собой уволок.

Снейп нервно сглотнул: - И каких он размеров?
- Всего ничего - ярдов шесть, или семь.
Он в Ордене выведен был - Тамплиеров;
А нам подарили его насовсем.

И все педагоги, и вы, мой любезный,
Искать хомячка будем в темном лесу.
Мы ждем вас на улице; очень полезно
И вам погулять.
- Только таз отнесу.

Снейп быстро спустился в свое подземелье,
Там тазик оставил и мыло свое;
Взял литра четыре снотворного зелья,
И бросил со психу на полку белье.

Он вышел на воздух морозный и чистый
С веревкой в руках, разозленный как черт;
На улице солнце и снег серебристый
(Да, Снейпу сегодня совсем не везет).

Вот целая группа на поиск собралась:
Директор, МакГонагал, Хагрид, и Филч,
К ним Трелони тоже, увы, привязалась,
И Хуч, да к тому же взяла с собой снитч.

И все б ничего, но последним явился,
Сам Поттер с огромной кувалдой в руках,
И взглядом недобрым на Снейпа косился,
Пока тот от злости сгорал на глазах.

- Какого он черта здесь делает, Альбус? -
Про юношу Снейп по дороге спросил;
Ведь Гарри, как мерзкий назойливый кактус,
Всю попу профессору сплошь занозил.

- Куда ж без него, - отмахнулся директор, -
Без Поттера нам же совсем никуда;
Ему нипочем ни хомяк, ни дементор,
Ему даже Волан-де-Морт - ерунда.

Знать, есть высший разум, что знает получше:
Зачем нужен Гарри в истории сей.
Ведь в школе парнишки не водится круче.
Да что там, и в мире нет круче парней!

До леса дошли совершенно спокойно,
А Снейп всю дорогу угрюмо молчал;
Но только закашлялся Гарри невольно -
Профессор очки с Гриффиндора содрал.

Разбились по парам, у самой опушки
(Вразброс грызуна будет легче искать),
Ведь этой не маленькой вовсе зверушке
В лесочке запретном пришлось поплутать.

Следы уводили на север и запад,
И странно - но так же на юг и восток.
(Такая пушистая, милая лапа -
Хомяк-переросток, и с кучею ног).

И так получилось, что высший тот разум,
О коем директор откуда-то знал,
Решил прикольнуться над всеми и сразу -
И Гарри со Снейпом в разведку послал.

Часа через два по глубоким сугробам
Они до избушки разбитой дошли.
Глядят - из-за двери пушистая попа
Торчит, чуть касаясь холодной земли.

Застряла, похоже, дурная зверушка -
И только пыхтенье над лесом летит,
Да очень противно скрежещет избушка,
Но что очень странно - упорно стоит.

Уже вечереет, и надо решаться -
Забить хомяка и Парвати спасти;
А Поттер готов уж со зверем сражаться,
И в бой рвется яро (с ума, блин, сойти).

- Послушайте, Поттер, - схватив за предплечье
Профессор его на сугроб повалил, -
То вам не дементор, давайте полегче.
Без глупостей. Поттер, умерьте свой пыл.

Я сам отвлеку грызуна от избушки;
Ищите Парвати, пока я дерусь.
Проблем сейчас куча у этой девчушки -
Жива еще, может, но не поручусь.

Профессора смерив презрительным взглядом,
Мальчишка чуть слышно в ответ прошептал:
- Конечно, профессор. Я здесь буду, рядом, -
И молча подумал: «Да чтоб ты пропал».

Снейп сплюнул, со снега неспешно поднявшись,
К избушке направился, злобно ворча,
Моля про себя, что бы Поттер, оставшись,
Хотя бы разок в жизни дал стрекача.

Но нет, не дождаться, и, видно, придется,
Спасать его снова. «Расхлебывай, Снейп.
И пусть Темный Лорд от души посмеется,
Держась за живот от таких новостей».

Достав свою палочку правой рукою,
Профессор нацелился точно на хвост:
- Авада Кедавра!
Но что вдруг такое:
Хомяк повернулся и высунул нос?

Он воздух понюхал и, пискнув разочек,
Исчез в темноте (в общем, спрятался гад),
А Снейп ведь не ждал вот таких заморочек;
Хороший сюрприз – бронированный зад.

Не действуют на хомячка заклинанья:
Порода особая, Мерлин ее!
Но тут проявились великие знанья
У Поттера про грызунов и зверье:

- Ему бы орешков подкинуть немного
И выйдет он сам из каморки своей.
- Вы, Поттер, болван и невежа, ей богу,
Хотя, если нет интересней идей;
Валяйте-колдуйте арахис с печеньем, -
Снейп зелье снотворное Гарри отдал,
И с легким, нарочитым недоуменьем
За Поттером десять минут наблюдал.

А солнце за кромки деревьев спустилось,
Стемнело совсем, да и холод достал;
И прошлое как-то плохое забылось,
И Гарри профессору тихо сказал:

- А может, мы спрячемся где-нибудь с вами?
Ну, чтобы хомяк нас не видел совсем.
Хотя бы вон там, за кривыми стволами.
Снейп странно нахмурился: - Это зачем?

Их встретились взгляды, и Гарри ответил:
- Хомяк так не выйдет - боится он вас.
- Боится меня? – Снейп с укором заметил.
- Чего я сказал? Ну, подумаешь, - нас.

- Так-так, минус десять очков Гриффиндору;
За наглость. Вы, Поттер, дурак и наглец.
Снейп явно решил спровоцировать ссору,
И Гарри подумал: «Мне точно конец».

Однако (видать, и такое бывает),
Профессор решил, что парнишка-то прав:
«Быть может, и выйдет. Да кто его знает?» -
И Снейп удержал под контролем свой нрав.

Они залегли за огромной осиной;
Часа полтора очень скоро прошли,
Но выполз хомяк, и с ухмылочкой милой
Снейп Гарри шепнул: -Все. В избушку пошли.

Там было темно, очень сыро и тихо,
И Люмос, увы, не работал, хоть плачь -
Какое-то тут, видно, водится лихо,
А может быть, выдался День Неудач.

И вправду: шага через два с половиной
Снейп сильно споткнулся о старый башмак,
Упал он на пол, что порос паутиной,
Плашмя, в грязь лицом (неудачно-то как).

В коленке негромко вдруг хрустнуло что-то,
В руке что-то тоже сломалось в тот миг,
А сверху упало тяжелое что-то,
И обморок Снейпа глубокий настиг.

День второй.

Однажды, в студеную зимнюю пору
Снейп из лесу вышел (был сильный мороз),
Глядит, поднимается медленно в гору
Мужик здоровенный с охапкою роз.

- Ах, здрасьте, профессор! Вы это откуда?-
И Хагрид похлопал его спине.
Снейп что-то ответил про «блин» и про «чудо»;
Наверное, видел он это во сне.

Взглянул он на Хагрида с той же издевкой,
Но что происходит, не мог он понять;
Взял мыло, белье, белый тазик с веревкой,
И снова пошел в подземелье стирать.

Но только зашел в главный зал он с мороза,
Вдруг Поттер к нему подвалил налегке;
Таилась в улыбке мальчишки угроза,
И что-то тяжелое в правой руке.

- Постойте-ка, Поттер! Вы это откуда?
Хотя уж молчите, я знаю, кажись.
М-да, вы идиот; и воистину чудо -
Таких я не видел за всю свою жизнь.

Мальчишке испортил с утра настроенье,
Очки с Грифиндора, как водиться, снял;
И дальше пошел он к себе в подземелье,
А что о нем думают, он наплевал.

Мечтая укрыться от всех в выходные,
Он шел по пустым коридорам, но вот,
Снейп видит знакомые космы седые.
(Так, снова директор навстречу идет).

- День добрый, профессор,- старик улыбнулся.
Снейп молча кивнул, ухмыляясь в ответ.
Директор не понял, что Снейп прикольнулся,
Хотя это, в общем-то, был не секрет.

Но, видно, покоя сегодня не будет;
И Дамблдор Снейпа в сторонку отвел -
Глядит осторожно и палочку крутит,
А Снейп уже знает, зачем он пришел.

- У вас есть веревка? Да-да, очень кстати.
- Что, снова проблемы? Сбежал хомячок.
- Вы знаете?
- Да. С Гриффиндора Парвати
Зверек ваш пушистый с собой уволок.

Директор моргнул: - Он огромных размеров.
- Огромных? Да ну, - ярдов шесть, или семь,
И в Ордене выведен был - Тамплиеров…
Они там уж точно рехнулись совсем.

- И все педагоги, и вы, мой любезный,
Искать хомячка будем в темном лесу.
- Меня пригласили? Что ж, очень полезно
И мне погулять…Только таз отнесу.

Снейп быстро спустился в свое подземелье,
Там тазик оставил, и мыло свое;
Взял литра четыре снотворного зелья,
И бросил со психу на полку белье.

Он вышел на воздух морозный и чистый
С веревкой в руках, разозленный как черт;
На улице солнце и снег серебристый
(Да, Снейпу сегодня опять не везет).

Вот, целая группа на поиск собралась:
Директор, МакГонагал, Хагрид, и Филч,
К ним Трелони тоже, увы, привязалась,
И Хуч, да к тому же взяла с собой снитч.

И все б ничего, но последним явился,
Сам Поттер с огромной кувалдой в руках,
И взглядом недобрым на Снейпа косился,
Пока тот от злости сгорал на глазах.

- Какого он черта здесь делает, Альбус? -
Про юношу Снейп по дороге спросил;
Ведь Гарри, как мерзкий назойливый кактус,
Всю попу профессору сплошь занозил.

- Куда ж без него, - отмахнулся директор, -
Без Поттера, нам же совсем, никуда;
Ему нипочем ни хомяк, ни дементор,
Ему даже Волан-де-Морт - ерунда.

Знать, есть высший разум, что знает получше:
Зачем нужен Гарри в истории сей.
Ведь в школе парнишки не водится круче.
Да что там, и в мире нет круче парней!

До леса дошли кое-как, спотыкаясь,
Но Снейп по дороге уже не молчал,
С предчувствием странным и зло ухмыляясь
Очки с Грифиндора, как раньше, сдирал.

Разбились по парам, у самой опушки
(Вразброс грызуна будет легче искать),
Ведь этой не маленькой вовсе зверушке
В лесочке запретном пришлось поплутать.

Следы уводили на север и запад,
И странно, - но так же на юг и восток
(Такая пушистая милая лапа
Хомяк-переросток, и с кучею ног).

И так получилось, что высший тот разум,
О коем директор откуда-то знал,
Решил прикольнуться над всеми и сразу -
И Гарри со Снейпом в разведку послал.

Профессор по зельям кричал и ругался,
Грозясь придушить до утра пацана;
А разум всевышний над Снейпом смеялся;
И гордо плыла в бледном небе луна.

Часа через два по глубоким сугробам
Они до избушки разбитой дошли
Глядят - из-за двери пушистая попа
Торчит, чуть касаясь холодной земли.

Застряла, похоже, дурная зверушка -
И только пыхтенье над лесом летит,
Да очень противно скрежещет избушка,
Но что очень странно - упорно стоит.

Уже вечереет и надо решаться -
Забить хомяка и Парвати спасти;
А Поттер готов уж со зверем сражаться,
И в бой снова рвется (С ума блин сойти).

- Послушайте Поттер, - схватив за предплечье
Профессор его на сугроб повалил, -
То вам не дементор, давайте полегче.
Без глупостей. Поттер, умерьте свой пыл.

Я сам отвлеку грызуна от избушки;
Ищите Парвати, пока я дерусь.
Проблем сейчас куча у этой девчушки -
Жива еще, может, но не поручусь.

Профессора, смерив презрительным взглядом,
Мальчишка чуть слышно в ответ прошептал:
- Конечно, профессор. Я здесь буду, рядом, -
И молча подумал: «Да чтоб ты пропал».

Так странно у Поттера нынче с мозгами -
Снейп слышал похожее, вроде, вчера;
И так же смотрел он своими глазами,
И Снейпа достал уже прямо с утра.

Снейп сплюнул, со снега неспешно поднявшись,
К избушке направился, злобно ворча,
Моля про себя, чтобы Поттер, оставшись,
Хотя бы разок в жизни дал стрекача.

Но нет, не дождаться, и, видно, придется
Спасать его снова. «Расхлебывай Снейп.
И пусть Темный Лорд от души посмеется,
Держась за живот от таких новостей».

Достав свою палочку правой рукою,
Профессор подумал, - а на фиг-то мне
Ну точно, ведь было сегодня такое,
И было все это, увы, не во сне.

Мозг Снейпа кипел и в куски распадался;
Он в сказки не верил и чуда не ждал;
Он тщетно понять в этот вечер пытался:
Зачем он во времени этом застрял?

Надеясь, что все же сейчас он проснется,
И Поттер исчезнет, и бредни – хомяк,
Профессор бегом по сугробам пронесся,
И стукнулся лбом о широкий косяк.

- Дурак, - констатировал медленно Гарри,
Смотря, как профессор, схватившись за лоб,
Припомнил грехи - каждой твари по паре,
И сполз в близлежащий огромный сугроб.

Две недели спустя…

Однажды в студеную зимнюю пору
Снейп из лесу выполз (был сильный мороз),
Глядит, поднимается медленно в гору
Мужик (Снейпу стало обидно до слез).

- Ах, здрасьте, профессор! Ой, что это с вами?
Вы вроде - сердиты, иль точно - больны.
Снейп взвыл:
- Да рехнусь я со всеми тут вами!
И точно лишусь иль плеча, иль спины!
Погода хорошая?! К черту погоду!!!
Баллады?! Их тоже, туда же, к чертям!
А Хогвартсе учатся только уроды!
И кстати, где Поттер? А впрочем, я сам…

Его, провожая сочувственным взором,
Наш Рубеус только плечами пожал -
Слова зельевара считал Хагрид вздором,
И в тайне, конечно, его понимал.

Профессор направился в главную залу,
На таз наплевав, взяв веревку с собой;
Сходил он сума уже мало помалу,
И взгляд его черный был дикий и злой.

С мороза он в Хогвартс влетел словно ворон,
И Гарри за шиворот тут же поймал;
Ехидства и злобы профессор был полон -
Очки с Грифиндора, как водится, снял.

Мечтая навеки пропасть в подземелье,
Всерьез он подумывал: как бы тайком
Подлить Дамблдору снотворное зелье?
Но все же решил отложить на «потом».

А вот и директор в конце коридора!
Идет, вертит палочку нервно в руках;
Профессору не миновать Дамблдора -
Авада Кедавра уж бьется в висках!

- День добрый, профессор,- старик улыбнулся.
Снейп сжал кулаки, исподлобья взирал;
Директор подумал, что Снейп прикольнулся,
А истинных мыслей того он не знал.

- Мне ваш хомячок уже снится в кошмарах!
И сам Темный лорд с ним в избушке сидит!
Уж лучше лежать в Азкабане на нарах,
Пусть даже дементор со мной переспит,
Но только не Поттер, не ваши зверушки,
Не тот высший разум, чтоб сдох он совсем!!!
Хомяк ваш в лесу - в обветшалой избушке!
Зачем я вам сдался?! Скажите, зачем?

У Альбуса взгляд, изумленный до боли:
- Вам плохо профессор? Быть может, к врачу?
- Нет мне хорошо, вы, не видите, что ли?!
Я сам кого хочешь сейчас подлечу!

- Вам надо на воздух. Пойдемте-ка с нами;
Раз знаете, где наш несчастный хомяк.
- Несчастный? – давился профессор словами, -
Да я б не сказал, что на деле-то так.

А впрочем, как знаете, только веревку
Оставлю, она все равно ни к чему…
Придумали тоже над Снейпом издевку -
В шестнадцатый раз… А зачем? Почему?

Снейп злобно ворча, в подземелье поплелся,
Склоняя латынь, и приличье забыв;
В конец похудел он, изрядно извелся
(Хотя и до этого был некрасив).

Его провожая сочувственным взором,
Директор лишь только плечами пожал;
Слова зельевара считал Альбус вздором,
И в тайне, конечно, его понимал.

Вот снова на поиск вся группа собралась,
Но Поттер сегодня пришел раньше всех -
Судьба вновь над Снейпом противно смеялась,
А он ненавидел тот каверзный смех.

До леса дошли кое-как, пререкаясь,
И Гриффиндор крупно теперь пострадал;
Шел Гарри за Снейпом вослед, спотыкаясь,
А тот, не стесняясь в речах, лютовал:

- Что, Поттер, кувалду с собой притащили?
Зачем она Вам? - злобно скалился он.
Орешки Вы тоже с собой прихватили?
Ну что ж, гениально! Я не удивлен.

А если за мальчика кто-то вступался,
То словом, то взглядом, иль жестом каким,
Снейп яростью тихой тогда упивался,
И нервно цеплялся к коллегам своим.

Он Трелони вспомнил гаданье на картах;
Как прошлой весной на уроках ее
Весь класс, не стесняясь, спал мирно на партах;
А Хагриду вспомнил лесное зверье.

Хуч с квидичем тоже чего-то мухлюет -
Не может всегда Гриффиндор побеждать!
На Слизерин каждый с охотою плюнет;
Команду пора в унитазе купать!

Досталось директору - меньше, но все же;
Макгонагалл тихо Снейп буркнул: « Кис-кис».
Язвительно корчил наш Северус рожи
(Тут даже бы Рикман похлопал на бис).

И меряя Снейпа сочувственным взором,
В сердцах коллектив лишь плечами пожал;
Слова зельевара зачислили - вздором;
И каждый, но в тайне, его понимал.

По парам теперь разбиваться не стали,
И ринулись прямо к избушке, толпой;
Но хоть и не долго по лесу плутали,
А Снейп все равно был угрюмый и злой.

И даже при виде мохнатого зверя,
Что в позе привычной торчал из дверей,
Снейп странно смеялся, в удачу не веря,
Все с той же харизмой тираня людей.

Он все знал про это исчадие Ада:
Авада Кедавра ему нипочем,
Снотворное тоже не трогает гада;
Не свалишь его ни огнем, ни мечом.

Его в газировке на прошлой неделе
Топили… И что?! - Да плевать он хотел!
Ему колыбельные три часа пели,
А он тупо слушал, печение ел.

И все повторялось, опять и с начала,
И снова и вновь, каждый день каждый час;
Как Снейпа вся эта бодяга достала -
В сторонке стоять он остался сейчас.

Присел на бревно и смотрел с упоеньем,
Как мучались в битве коллеги его -
Себе колдонул он попкорна с вареньем
(Кинцо себе вышло - вполне ничего).

Ах, Трелони, как она мило вопила,
Когда хомячок ей на ногу упал;
Наверно мизинец ей там придавило,
А впрочем, на это профессор плевал.

И Рубеус тоже – знаток зверьеделий;
Слегка хомячка он погладить решил,
А вот кое-кто (мастер каверз и зелий)
С решеньем таким бы совсем не спешил.

О Боже! И Альбус не справился тоже!
Вот это момент! Что же будет теперь?
Директор в печенье с снотворным… Ну что же,
Увы, не бывает война без потерь.

Упал он на снег - странно руки раскинул,
И ноги (Снейп где-то про это читал);
Директор всхрапнул и в видениях сгинул.
(Хомяцкая рожа! Не зверь, а вандал!)

А вот и развязка; сам Поттер вмешался,
И магией просто сверкает, искрит
(Да, парень на славе совсем помешался)
Сейчас ему зверь быстро все разъяснит.

Ого! Это было быстрее, чем надо!
Ну, это уж наглость; сын милой Лили
И этого, как его… Поттера – гада,
Стоит, распростершись у самой двери!

Погибнет пацан - хомячок его схватит!
Ну нет, это право лишь только мое!
С меня этой милой комедии хватит!
Плевать я хотел на такое зверье!

Снейп молнией черною с места сорвался,
Схватив хомяка за ступню, дико взвыл;
Пригнулся, и мастерски сгруппировался,
И больно за пятку того укусил.

Все поняли - да, Снейп в конец обезумел
(А дальше ведь некуда было, кажись),
Хомяк тихо хрюкнул, чуть вздрогнул, и умер...
И кончилась зверя мохнатого жизнь.

Что ж, можно бы было закончить на этом,
Но каплю продолжим сей милый рассказ;
В больничном крыле Снейп очнулся с рассветом,
И, как оказалось, всех вовремя спас.

Носил ему Поттер конфеты утайкой,
И не признавался, что это был он.
Был Гарри, как раньше, ужасным зазнайкой,
Но День Неудач позабылся, как сон.

Все стало как прежде; уроки, работа,
Борьба с Темным Лордом и мрачные дни,
Но Снейпу бывало печально с чего-то,
Когда они с Гарри бывали одни.

Тот мыл котелки - отбывал наказанья;
Снейп злился, очки с Грифиндора снимал,
И думал, что где-то в тени мирозданья
Есть разум, что весь этот бред написал.

автор: Elair

---

Мой замок по гороскопу)

Старинный замок для Львов

Львы, как ни один другой знак Зодиака, любят во всём ощущать себя королями и умеют добиваться этого. А потому им обязательно понравится Нойшванштайн, едва ли не самый грандиозный замок в мире.

Название этого замка буквально переводится, как «Новый лебединый камень». Он был воздвигнут королём Людвигом II Баварским.

Замок расположен в красивейшем уголке Баварских Альп на высоком холме, на фоне величественного горного пейзажа. С Нойшванштайном связано множество легенд и тайн. Например, в годы Второй мировой войны здесь хранилось золото Рейхсбанка, которое затем бесследно исчезло.

Сегодня этот замок – одна из самых популярных достопримечательностей мира. Ежегодно его посещают без малого полтора миллиона туристов.

Получить замок для своего знака Зодиака.

---

Сильнее инстинктов

Пейринг: Снарри, ГП/ОМП, СС/ОЖП
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Слэш (яой), Ангст, Драма, Экшн (action), POV, Hurt/comfort, ER (Established Relationship), Омегаверс
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, Кинк
Размер: Миди
Статус: закончен
Саммари: Вопреки всем законам вселенной мы сошлись - два прирожденных лидера, с равным желанием обладать. Не отвлекаясь на других, не пытаясь найти свои пары, мы увлеклись друг другом настолько, что остальные отошли на второй план.
Посвящение: Моим читателям. Отдельно Lariov, за моральную поддержку. Спасибо!
Публикация на других ресурсах: Нигде без разрешения..
Примечания автора: Да, гет и слеш - не показалось, так надо было. Внимательно изучаем предупреждения! За порцией флаффа и другими милостями - проходим, не задерживаемся, у меня категорически не получается всё, что розового цвета
В тексте есть три строчки на французском. Каюсь, языка не знаю, Гугл-переводчик мне был в помощь, он перевел слова молитвы о здравии.
Приятного прочтения.


Я люблю наш дом. Уют и чувство защищенности в нем. Удаление от окружающей реальности. Здесь не нужно надевать маски и играть роли, можно оставаться самим собой. Иногда не хватает расслабленности - просто закрыть глаза и лежать, ни о чем не думая. Наслаждаться вкусом прохладного тоника и музыкой, ласкающей слух. Эти минуты - бесценны, я научился ценить их за прошедшие годы.
Не могу сказать, что я заядлый домосед, но тот ритм, в котором двигаюсь последние годы - изматывает. Шум и суета обезличивают, лишают собственного «я», заставляя подчиняться принятым правилам. Медленно, но верно, уничтожают изнутри, подтачивают, как капли воды постепенно вгрызаются в камень, формируя новые очертания. Все это мы оба уже проходили, когда из тебя лепили образ героя, а из меня - беспринципного Пожирателя. Но мы выстояли, оба выжили в той кровавой бойне, произошедшей под стенами школы.
В последнее время часто ловлю себя на мысли, что теряю даже этот островок в безумном море под названием «магический мир». И виноват в этом только один человек - Гарри Поттер! Мой вечно занятый, суетливый партнер! Надо же было такое придумать: перетащить личную лабораторию домой! Ты устал мотаться между Министерством и домом по пять раз на дню. "Твоя лаборатория в подвале мне не мешает. И моя тебе докучать не будет". Громко сказано! Теперь здесь даже присесть негде - все заставлено коробками, сундучками, футлярами, банками с сыпучей дрянью. Незаконченные артефакты издают противные звуки, постоянный шум человеческих голосов - заказчиков, поставщиков, - не дает забыться ни на минуту. Все бегают, суетятся, и главный среди этого бедлама - великий и ужасный Поттер, собственной персоной!
- Гриндилоу тебя раздери! - Зажимаю виски ладонями.
Голова в буквальном смысле раскалывается от боли. Еще утром проглотил порцию свежесваренного зелья, но эффекта никакого.
- Тебе бы поспать, - Люциус, в очередной раз заглянувший на огонек, видит мое состояние. Жалеет.
- Я и собирался. Уже почти добрался до спальни. Но нет же - это чудовище перехватило меня по дороге и приказало сидеть здесь. Вот нахуя?
«Чудовище» кинуло быстрый взгляд и отвернулось. Услышал, но виду не подал. Сидит, согнувшись в три погибели, только пальцы порхают над очередной неопознанной ерундовиной.
Откидываю голову на спинку дивана, руками разминаю шею. Мордред, почему так больно? Не прошло и пяти минут, как я стал отключаться, несмотря на посторонний шум. Сознание медленно погружалось в темноту сна, звуки отходили на задний план, становясь все менее заметными. Я уснул...
***
- Сев, эй, соня! - голос пробивался сквозь цветное марево сна. Знакомый, я точно знаю его. Так говорит...
- Поттер, отвали, - отмахиваюсь от него, как от надоедливой мухи.
Никогда не послушается! Не перестает трясти меня за плечо. Проигнорировать - себе дороже, открываю один глаз. Сидит прямо передо мной на корточках, заглядывает в глаза.
- Иди к себе...
- Который час? - Сажусь, протираю глаза.
- Почти девять. Уже все разошлись.
Разговаривать, а тем более спорить с тобой - не хочу. Молча поднимаюсь, иду к себе. Тело ноет после сна на диване, зато голова больше не беспокоит. Боль ушла, оставив после себя пустоту, кажется, что мозг усох и бьется о стенки черепной коробки при каждом шаге. Раздеваюсь и ложусь в кровать. Еще не успеваю забыться сном, слышу твои шаги - кроме нас в доме никого не осталось. Без слов ныряешь в постель и прижимаешься ко мне всем телом. Холодный, как лягушонок.
Сейчас всё иначе, я спокоен. Не то, что раньше... Когда наша безумная связь только устанавливалась, я не верил в тебя ни на йоту. Не верил, что ты просто любишь, что нет никакого тайного смысла, скрытых знаков. Теперь, все, что я делаю, - для тебя. И все равно боюсь, что тебе станет скучно, и тогда ты уйдешь. Оставишь меня в одиночестве. И этот страх стоил мне снопа нервных клеток и вереницы бессонных ночей.
Обнимаю, и ты затихаешь. Засыпаем до самого утра.
***
Странно проснуться и понять, что ты никуда не убежал. Уже и забыл, когда такое было в последний раз. Не спишь, лежишь рядом, смотришь прямо, как будто на меня. Только присмотревшись и проследив за взглядом, можно понять - наблюдаешь за деревом, растущим прямо за окном.
- Давно проснулся? - нарушаю застывшую тишину.
- Давно. Пару часов назад, - отвечаешь, но не смотришь.
- Гарри, - решаюсь, наконец, спросить. - Что с тобой? В последнее время ты сам на себя не похож...
Ты молчишь. Не хочешь отвечать или сам не знаешь ответа? Выражение лица не меняется, ни одна эмоция не просачивается наружу. Я знаю, что это маска - ты не такой на самом деле, это не твое лицо. Но я упорно молчу, жду ответа. Медленно фокусируешь взгляд на мне, рассматриваешь, словно видишь в первый раз.
- Я устал...
- Это не удивительно! Ты столько взвалил на себя - другой бы уже упал, а ты продолжаешь тянуть этот воз...
Ты усмехнулся, горько, с поддевкой.
- Ты никогда не понимал меня, - в глазах короткой вспышкой мелькнуло разочарование. - Нам бы не было так тяжело, найди мы свои пары... - едва слышно признался ты. - Ладно, хватит разлеживаться, пора вставать. Сегодня работы много.
Поднялся, даже не посмотрев в мою сторону, и вышел за дверь. Странно, но особи одного вида не слышат запаха себе подобных. А я слышал. Твой стал горчить, приобретая крепость эспрессо... Только сейчас я понял, что упустил что-то очень важное. Не смог рассмотреть, вникнуть в то, что ты хотел донести до меня. Упустил шанс, когда ты хотел откровенности... Глупо.
***
Я не пытался подойти к тебе весь день. Боковым зрением ловил на себе твои взгляды, но стоило только посмотреть прямо - прятался, закрывался. Что? Гарри, ради Мерлина, что тебя так гнетет? Я перебирал в уме события последних дней, пытаясь понять причину, но мне это не удалось. Да, физически мы оба устали - министерские контракты не дадут забаловать, но при этом я в депрессию не впал... Наша жизнь давно устоялась, катится по заезженной колее. Ты и я, артефактор и зельевар, связанные долгосрочным контрактом с Министерством магии. Десять лет совместной практики, хорошая оплата, "левые" заказы, мы сработались отлично. С нами Люциус Малфой, связующее звено, на деле - поставщик. Кто, если не он, способен раздобыть шкурки бурмслангов или шляпки плотоядных поганок? Деньги приличные, настолько, что сиятельный альфа не погнушался взяться за такую работу. По теоретической части у нас Грейнджер-Уизли, вся бумажная работа на ней - контакты, договора, переписка. К ней в придачу Уизли номер шесть, муж и официально оформленный аврор для охраны наших разработок.
Разношерстная компания, когда-то давно бывшая по разные стороны баррикад. Но война закончилась, нам всем пришлось привыкать к реалиям мирной жизни. Это поначалу было трудно, Малфой и Уизли постоянно цапались, мы с Гарри выступали буфером между ними. А потом неприязнь как-то сошла на нет. Нашу компанию вполне можно назвать дружеской. Стабильность стала привычной, и вдруг, как снег на голову, слова моего Гарри.
Ближе к вечеру я так же продолжал размышлять. Устал... Что ты имел ввиду этой фразой? Понимание пришло внезапно, пробралось недоверием и болью. Горечью обиды. Ты хочешь меня бросить. Устал от меня. Возможно, даже уже нашел податливую омежку на стороне. Вот, что ты хотел мне сказать! Это многое объясняет - частые отлучки, ты стал проводить со мной так мало времени, отгородился, будто стеной, не давая даже возможности приблизиться...
Я сидел на кровати в своей комнате. Теперь уже просто своей. Не нашей, как раньше... Пытался решить - как жить дальше? Ты приведешь свою новую пассию сюда или переедешь? Как мне смотреть на того, кого ты будешь прижимать ночью, шептать те слова, которые раньше предназначались мне? Воображение уже рисовало яркие картинки новой жизни, в которой я для тебя стану только коллегой. А смогу ли?
Два испорченных альфы - так ты называл нас, а мне было все равно, я смеялся, прижимая тебя к очередной горизонтальной поверхности. Вопреки всем законам вселенной мы сошлись - два прирожденных лидера с равным желанием обладать. Не отвлекаясь на других, не пытаясь найти свои пары, мы увлеклись друг другом настолько, что остальные отошли на второй план. И так уже почти десять лет. Никогда не задумывался - что между нами? Принимал тебя, как должное, как воздух, которым дышал. Списать все годы на химию не получится: мы - два актива, альфы, наша связь слишком неправильна. Порочная и нарушающая все правила...
Не пытаясь задавить поднимающуюся ревность и злость, продолжал рисовать наше будущее - тебя с новой парой. И себя, пытающегося продолжить жить дальше. Отрешился от реального мира настолько, что не заметил, как ты вошел. Сел сзади, обнял, коротко поцеловав в основание шеи. Я не двигался, сдерживался, чтобы не выплеснуть все чувства на тебя. Ты ощущал мое смятение, поглаживал плечи, заставляя расслабиться. Никогда не мог сопротивляться тебе. Потянул за резинку, распустил мои собранные в хвост волосы. Зарылся в них лицом.
- Не смей. Слышишь? Не смей закрываться от меня.
Но я молчал. Боялся собственной вспышки гнева и последующей ссоры. В нас обоих природой заложена необходимость доминировать, и наши разногласия перерастали в ураган, сметающий всех и вся на своем пути. За столько лет мы стали терпимее друг к другу, научились подавлять эти порывы, но, иногда, все-таки случалось сорваться. Тогда, даже вечно спокойный и уравновешенный Малфой, привыкший к нам, старался убраться с дороги двух взбешенных альф.
- Северус? - ты снова старался привлечь мое внимание.
Пересел вперед, обнимая меня за шею. Я поднял на тебя глаза - что еще ты хочешь от меня? Будь хорошим, Гарри, оборви один раз. Вырви себя из моего сердца одним рывком, не тяни постепенно - так еще больнее.
- Ты уйдешь? - этот вопрос сидел занозой, а я хотел правды.
- Значит, ты так все понял, - твой взгляд потеплел. Голос стал низким. - Сев, я не уйду, мой ревнивый самец. Знаешь, чего я хочу? Чтобы ты кусал меня, сжимал, оставлял следы, метки, но и от меня не ждал жалости. Доказывай, что я твой, подтверди свое право собственности. Царапины, синяки, следы зубов - все это будет проблемой утром, а сейчас просто подчини меня, просто прижми лицом к стене, крепче сжимай руки за спиной, чтобы не вырвался. Я буду рычать, проклинать... А ты не слушай - раздвинь ноги и вставь на полную, набирай темп, доводи до исступления и резко останавливайся. Заставь сойти с ума от вожделения, двигать бёдрами, чтобы достигнуть оргазма. Шёпотом обжигай пылающую шею, мочки ушей. Насмехайся, я буду злиться, вырываться демонами - доводи дело до конца. Взрывайся фейерверками, отпусти, наконец, руки, смотри, как совершенно без сил, дрожа коленями - поворачиваюсь, смотрю не со злостью и так недавно пылавшей яростью. А наоборот - с благодарностью.
Я слушал тебя, видел, как темнеют твои глаза. Хотеть тебя - это так глубоко во мне, что достаточно еле заметного толчка, чтобы запустить термоядерную реакцию. И тогда меня уже не остановить - плевать, сколько посторонних вокруг. Тебе об этом прекрасно известно. Поэтому ты провоцируешь меня, нарываешься, дразнишь, понимая, что за этим последует.
Кидаюсь вперед, валю тебя на спину. С глухим рыком впиваюсь в губы, сминаю и прокусываю до крови. Ты шипишь, стараешься не поддаваться, хотя итог известен нам обоим. Пальцами сжимаю тебя, наваливаюсь, не заботясь о том - удобно ли тебе? Перехватываю руки, завожу над головой, удерживаю одной рукой. Другой жадно шарю по телу, хватаю за воротник рубашки. Расстегивать - не помню, как это делать, рву пуговицы, стараясь поскорее добраться до обнаженной кожи. Сжимаю сосок, прокручиваю пальцами, тяну, и ты рычишь от боли. Зубами оставляю полукружия-метки, как ты и просил, доказываю свои права на тебя.
Коленом раздвигаю ноги, трусь пахом. Отпускаю твои руки, чтобы расстегнуть ремень. Рывком стягиваю узкие джинсы вместе с бельем. Ты взвыл, когда ткань болезненно обожгла возбужденную плоть трением, но мне плевать. Откидываю тряпки в сторону, расстегиваю бляху на штанах. Обхватываю тебя за шею и заставляю подняться. Швыряю твое тело на пол, а ты рвешься вверх, стараешься подняться. В силе нам не сравниться - я всегда беру верх. Давлю на плечи, и ты становишься на колени. Просовываю руку под резинку белья и извлекаю член. А ты на него не смотришь, только мне в глаза, не пытаясь подчиниться. Беру тебя за подбородок, поднимая лицо вверх. Ты часто облизываешь искусанные губы, ждешь моих действий, хищно усмехаясь, провоцируешь этой ухмылкой. Меня бесит эта улыбочка, и поэтому ты получаешь оплеуху. Твоя голова дергается в сторону, зубы клацнули, хватаешься за место удара.
- Это только начало. Соси.
Ты стараешься уйти - знаю, что ты ненавидишь брать в рот. «Это слишком унизительно», - так ты мне сказал однажды, и я не принуждал. Но только не сегодня! Перехватываю тебя, подбиваю под колени, снова устраивая у себя между ног. Ты упираешься, больно сдавливаешь пальцами мои бедра, царапаешься, вертишь головой... Еще один удар. Открываешь рот, чтобы разразиться проклятиями, а я только этого и ждал - наклоняю тебя вперед. Ты насаживаешься на мой член, принимая почти наполовину. Крутишь головой, стараешься избавиться, но я крепко держу тебя за шею. Другую руку кладу на макушку и давлю, заставляя взять еще глубже.
Ты задушено мычишь, горло сжимается, а я ловлю кайф от вибраций, которые ты издаешь. Снова и снова нажимаю, двигаю бедрами, а ты прячешь зубы, наконец, обхватив ствол губами. Так долго я не продержусь - убираю руку, и ты, больше не чувствуя давления, отползаешь в сторону. Тыльной стороной ладони вытираешь рот, материшься, а я почти кончаю от вида твоего раскрасневшегося лица. Ниточка слюны тянется за рукой, липнет к щеке.
Поднимаюсь, стягивая штаны, ловлю тебя за лодыжку. Игра продолжается, ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. Снова удерживаю за шею, тяну на себя. За смазкой тянуться некогда - сплевываю на руку, размазываю по стволу. Ты стоишь на коленях. Как бы ты не сопротивлялся - расставляешь ноги и прогибаешься, когда чувствуешь головку возле своего прохода. Ты не подготовлен, не растянут, и вряд ли тебе будет приятно. От проникновения в сжатую дырочку больно, но эта боль на грани удовольствия, и я толкаюсь вперед.
- Твою мать, больно... - шипишь.
Ты сам поставил условия - отступать не собираюсь. Даю тебе несколько секунд, чтобы отдышаться, и начинаю двигаться. От сухости проникновения кожу саднит. Вбиваюсь резко, не жалея тебя. Страсть давит грудь спазмом, воздуха не хватает. Ты рвано дышишь, выстанываешь каждый мой толчок. Но это еще не все сюрпризы!
Сжимаю пальцы на твоем горле, кожа белеет, а ты хрипишь, скребешь ногтями пол, стараясь удержаться и не рухнуть. Кадык судорожно двигается, когда ты стараешься вдохнуть, но я не даю тебе этого сделать. Твои стоны все тише, ты уже не двигаешься мне навстречу, насаживаясь. Еще пара сильных проникновений - и я отпускаю тебя...
Громко и резко вдыхаешь, а я ускоряюсь. Низко опускаешь голову и кричишь, кончаешь, изливаясь на пол. Я услышал, как захрустели суставы, когда ты бился в оргазме. Сдавил внутри себя так сильно, что я не могу двинуться. Но мне и не надо - стенки обхватили член, волнами сжимая, что я чуть не пропустил момент, когда выплеснулся в тебя, и узел на основании мгновенно стал набухать. Резко дернулся назад, выходя из тебя; следом за стволом тянутся белесые ниточки спермы.
Я больше не держу тебя, и ты валишься на бок, вытираешь пот с лица. Я ложусь рядом, стараюсь выровнять дыхание и смотрю на тебя. Замечаю, что пропала та напряженность, что была между нами в последние несколько дней. Ты тянешься ко мне, целуешь.
- Никогда не сомневайся во мне. Я буду рядом, что бы ни случилось. Только и ты не оставляй меня.
- Не оставлю! - шепчу во влажные губы.
Ты счастливо смеешься, а сейчас я знаю, что между нами не физиология или инстинкты - любовь.
***
- Поговорили? - Рон Уизли непонятно как, но в курсе вчерашней размолвки, хитро щурится, посмеивается, разглядывая следы на наших телах.
Мы дома, сегодня не будет толпы народа, которая крутится здесь обычно, и мы можем позволить себе не скрываться. Ты расслаблен, хоть и погружен с головой в работу. А я сыто улыбаюсь, восседая на диване.
- Северус, у тебя такое лицо, будто ты всерьез обдумываешь убийство. - Уизли заржал, ты вместе с ним, а мне так и не удаётся понять этого вашего гриффиндорского юмора.
- Конечно. Твое, только напомни ближе к вечеру.
- Все, мне пиздец. А я завещания не написал! Другого дозорного искать задолбаешся.
Новый взрыв смеха, я смотрю на тебя. Точнее, на твои губы. В последнее время это стало наваждением - безумно хочу поцеловать их в самый уголок, едва коснуться...
- Эй, сказочный принц, хватит витать в облаках, работа не ждет.
Звук твоего голоса отрезвляет. Вырывает из плена сексуальных фантазий. Я трясу головой, прогоняя видения. Они вернутся позже, когда я останусь в одиночестве. Всегда возвращаются. С ними можно позволить многое, чему не бывать в реальности. Сейчас я забудусь, выплесну накопившееся напряжение в работе. У нас всё получится, невыразимцы, получившие свой артефакт, будут едва ли не стонать от восторга. А я представлю, что это ты стонешь от моих поцелуев...
Не могу удержаться от небольшой шалости, ведь рыжий в курсе нашей многолетней связи, может позволить себе подшутить, но не больше... Наклоняюсь к его уху:
- Рассказать тебе, каков он во время оргазма? Как сладко стонет...
Этого достаточно, чтобы Рон закрыл руками уши, густо покраснел и сбежал от меня с криком: «Избавь меня от подробностей!». Довольно улыбаюсь, продолжаю следить за тобой, жадно осматривая, как ты прогнулся над столом, поставив одно колено на стул. Джинсовая ткань обтягивает ягодицы, почти незаметно отстукиваешь носком только тебе известный ритм... Хочу тебя. Зубы сводит, а по коже несется толпа мурашек. Крадусь медленно, как хищник к добыче, следя, чтобы ты не заметил моего приближения. Перехватываю тебя рукой под живот, а вторую подсовываю между ног. Тяну по промежности, слегка сжимаю пальцы, останавливаюсь на твоем члене.
Ты вздрогнул, приподнялся на носочках, перехватил мои ладони, пресекая все дальнейшие поползновения с моей стороны:
- Север, у нас работа...
Вечная отмазка! Одно другому не мешает... Прикусываю плечо, вылизываю шею, провожу языком по скуле, ощущая колкость щетины...
- Животное! - но это не оскорбление.
Ты уже задыхаешься от возбуждения. Рывком разворачиваешься, чуть не сломав мне руку - еле успел убрать. Запускаешь пальцы в собранные волосы и дергаешь назад, зажав их в кулак. Целуешь выступающий кадык, кусаешь за подбородок:
- Это кто еще из нас животное? - я долго могу спорить на эту тему, приводя бесчисленные примеры и доводы состоятельности этой теории.
- Заткнись, - цедишь воздух сквозь зубы.
Толкаешь меня в грудь, и я впечатываюсь спиной в стену. Ойкаю от неожиданности и замолкаю. Смотришь хищно, по-хозяйски, и я понимаю, что сегодня получу сполна за вчерашний секс.
Вжимаешься в меня, целуешь сильно, властно, а я позволяю тебе взять верх - так надо. Чтобы ты не потерял свою суть, чтобы не стал разрываться в противоречиях с самим собой - подставляюсь. И никогда не жалею. Помню, что мы - пара не совсем нормальная. Точнее - совсем ненормальная. Поэтому сегодня ты сверху. Но я хочу тебя, сверху ты или снизу - удовольствие от положения не изменяется, добавляет остроты в нашу связь.
- Хоть бы до спальни добрались... Эй, братья-кролики! Я к вам обращаюсь! - Одновременно поворачиваемся.
Грейнджер- Уизли, пунцовая от смущения, не смотрит на нас. Застала в самый неподходящий момент, не знает, куда деть руки. Но, видимо не я один сегодня в прекрасном расположении духа...
- Сев, у нас осталась одна смущенная бета... - ты по-мальчишески поиграл бровями, и я все понял.
Одновременно мы двинулись к ошалевшей Гермионе. Та пару секунд стояла и не двигалась. Удивительно, как логичная и рациональная Грейнджер может быть такой ханжой.
- Эй, вы, гормоны ходячие! Вы что задумали? Так, вот только не надо меня травить своими альфьими феромонами, кобели. Мне по-барабану! - она испуганно дернулась в сторону входной двери.
Она ощущает наше обоюдное возбуждение, ее тело отзывается на атаку гормонов пунцовыми пятнами, разливающимися по лицу. Ага, как же, по-барабану тебе! Знаю я вас, бет. Только снаружи невозмутимые и холодные, а в постели стонете, как течные омеги! Мы с тобой переглянулись, одновременно вспоминая... Один бета, он недолго сопротивлялся, когда ты вставил ему сзади, а я трахал его блядский рот, одновременно целуя тебя. Тогда мы славно его отодрали на двоих... Грейнджер такого не грозит, но ведь она об этом не знает. Видит перед собой двух возбужденных самцов и уже напредставляла себе...
Кидается в сторону, выбегает из дома и несется по лужайке, скрываясь в кустах. А мы с тобой смеемся - теперь она трижды подумает, прежде чем прерывать альф...
- У нас осталось одно незаконченное дельце... - ты кладешь ладонь мне на пах. Выдыхаешь шумно, и я киваю, иду за тобой наверх, чтобы нас уже точно не прервали.
***
Жизнь вошла в привычное русло. Ты успокоился, не срывался на мне и окружающих. А я перестал думать, что у тебя кто-то есть... Только я, ты хочешь только меня. Наша связь снова стала привычно-неправильной, и мы оба были довольны.
А потом наша сказка закончилась.
Его зовут Патрик. Патрик Берч. Он появился в нашем доме случайно, в полдень - разносчик пиццы, которую ты заказал, любитель маггловской еды. Ты проходил мимо двери, когда прозвенел звонок. Открыл - и я потерял тебя. Ты замер, а он стоял напротив, с поднятой рукой. Сначала я не понял, что произошло: подошел к тебе, затряс за руку, но ты стряхнул ее, как назойливое насекомое. Румянец растекался по твоим щекам, глаза блестели лихорадочным блеском, темнели расширенными зрачками, ноздри раздувались. Не говоря ни слова, ты взял его за руку, протянул мне коробку, не отводя от пришельца взгляда, и повел его наверх.
Я стоял истуканом, так и продолжал сжимать эту чертову коробку, смотрел, как ты скрылся из вида. Что-то говорил Люциус, пришла Грейнджер, кто-то еще был рядом - я ничего не слышал. Меня как контузило, напрочь оглушило взрывом. Только твой силуэт, скрывающийся за дверью...
Я сунул коробку в чьи-то руки и стал подниматься. Задержался на мгновение, до побелевших пальцев сжав ручку двери, и распахнул ее. Запах в комнате угадывался сразу - пара, альфа и его омега. Практически одинаковые, только омежий - немного слаще, приторней. Ты зажал парня у стены, срывая с него одежду. Глухо рычал, сдавливая его бока, мял его задницу. А он не сопротивлялся, признал тебя, подчинился.
- Гарри... - я глухо позвал тебя.
Ты повернул голову, но в твоих глазах был гнев. Что тебя прерывают, не дают насладиться нежным омегой, нагло врываются в ваш мир. Это напомнило мне забытое время, когда я был для тебя главным врагом в Хогвартсе, сальноволосым уродом...
- Пошел вон! - прорычал ты мне, и я не посмел ослушаться.
Теперь для тебя существовал только он, смело могу сказать - в твоей жизни для меня больше нет места. Огромный кусок жизни, доверие и любовь - все перечеркнула физиология. Ты нашел свою истинную пару, а я...
Мне некуда уйти. Это наш с тобой дом, куплен для двоих, мы прожили в нём счастливые годы. Кто бы мог подумать, что главное достояние волшебной Британии - Гарри Поттер - практически нищий. От родителей тебе осталось совсем немного, хватило на пару лет. Я тоже не мог похвастаться приличным капиталом. Мы работали в паре, зельевар и артефактор, практически не разлучаясь ни днем, ни ночью, поэтому, скопив нужную сумму, приобрели собственное жильё вскладчину. Оказалось, что теперь мы связаны, обречены сталкиваться друг с другом. Нам не разойтись, не уйти, гордо хлопнув дверью.
Я спешу скорее убраться, увеличить расстояние между нами. Больше препятствий - толстых стен, запертых дверей. Забаррикадироваться, включить музыку на всю громкость, чтобы не слышать собственных мыслей. Открыть книгу и просидеть с ней до рассвета, чтобы уснуть от усталости и не видеть снов.
Забираюсь на кровать, закутываюсь в одеяло. Пытаюсь согреть руки. Всю жизнь мне жаловались на мои холодные руки, а ты не жаловался никогда, хотя к тебе я прикасался гораздо больше, чем к кому бы то ни было. Всю жизнь ты боялся грозы, а со мной ты её полюбил, ведь гроза - это еще одна возможность лежать, прижавшись ко мне, слушать мой убаюкивающий голос, когда я рассказываю, что всё будет хорошо, что гроза скоро пройдет и бояться нечего. Это было так давно, что я почти не помнил тех времен. Кажется, это вообще было не с нами. Тогда все было намного проще, жить было легче. Я не боялся прикоснуться к тебе, случайно или нарочно. Мог смело смотреть тебе в глаза. Мог говорить с тобой обо всем. Теперь мне придётся взвешивать каждое слово. Даже находиться с тобой рядом будет тяжело. Бездействие. Молчание станет выходом. Только так мы сможем оставаться рядом довольно долго. Ничего не значащие фразы, брошенные ради того, чтобы заполнить пустоту. Ты знаешь правду, но её нельзя озвучить, иначе наша жизнь рухнет, похоронит еще сохранившиеся рабочие отношения под своими обломками. А я не готов потерять тебя.
Душа скована, заперта в границах тела. Проще оставить груз, воспарить в бескрайнее небо, освободится от тягостей зашоренного мира. Разорвать кожу, выломать ребра - отпустить. Дать такую долгожданную свободу. Перестать ежеминутно чувствовать боль. Я не нужен тебе больше. Я каждый день мне видеть это в твоих глазах. Ты знаешь, что я люблю тебя, но больше моя любовь не нужна тебе, для тебя я отныне только коллега. И ты не знаешь, как избавиться от этого. Чтобы я перестал изводить нас обоих, чтобы успокоился. Ведь ты можешь спокойно съехать, но продолжишь упорно возвращаться, называя эти стены домом. Что тебя удержит? Жадность? Жалость? Забота? Привычка? Оставь, оно того не стоит.
Я спустился вниз и вышел за дверь. Я шел по улице, не разбирая дороги. Кажется, кто-то задел меня плечом и осыпал проклятьями, или это я... Какая разница. Все равно. Даже если на перекрестке, которого я не замечу, меня собьет банально машина - это не будет иметь никакого значения. Внутри я уже мертв. Рана, которую ты мне нанес, не затянется никогда, ведь ты знал, куда бить. Все мои слабости знал, как свои, каждую брешь, которую я скрывал от других.
Дождь лил не переставая. Над головой неслись серые тучи, и уныло посвистывал ветер, точно некий сказочный гигант дул в узкое горлышко бутылки. Остановился, рядом оказалась лестница. Сел на ступеньку, похлопал себя по карманам и извлек пачку сигарет. Вытащил одну, закурил. Просто втягивал воздух, смешанный с горьким дымом, не ощущая вкуса.
- Молодой человек! Вы курите у храма Господнего...
Я поднял голову на звук голоса. Рядом со мной стоял пожилой маггл в рясе. Священник? Неужели я сижу на пороге церкви?
Внимательно присмотрелся. Низенькая церковь, круглой формы, с выступающим с одной стороны нефом, она походила скорее на крепость или военный форпост, нежели на место, где поклоняются Богу. Вход в церковь представлял собой каменную нишу, в которой виднелась массивная деревянная дверь. Слева от нее висела казавшаяся здесь совершенно неуместной доска объявлений с расписанием концертов и церковных служб.
- Простите, я не заметил... Сейчас уйду. Простите.
Я уже поднялся, когда священник положил мне руку на плечо, снова привлекая мое внимание. Что ему от меня нужно? Он взял меня за руку и повел за собой внутрь храма. Первые несколько шагов я сделал почти вслепую - ничего не видел после яркого дневного света. Ощущал только шершавую кожу ладони мужчины.
- Сын мой, что терзает тебя? - мужчина остановился в конце прохода, где заканчивались длинные скамейки для прихожан.
Что я мог ему сказать? Правду? Как объяснить словами, что сердце бьется, гонит кровь и одновременно разрывается от боли? Что жил, не задумываясь о последствиях, принимая реальность, как должное? Что жил с мужчиной? Кажется, в глазах церкви это грех. Он первый проклянет меня и пинками вытолкает из храма... Сейчас за грехи сжигают на костре? Для меня это был бы наилучший выход. "Я волшебник и содомит, где ваша инквизиция? Давайте, зовите, осудите меня и сожгите". Но я молчал. Рассматривал библейский сюжет на разноцветном витраже. Сквозь куски стекла пробивался свет, ложился цветными пятнами на пол.
Смотрел на изображения святых, на толстые восковые свечи, на распятие с истерзанным телом на нем. Чего ты хочешь? Раскаяния? Ведь это ты вложил в меня эту любовь. Все происходит с твоего ведома. Так почему я должен каяться в том, что сделал ты? Я не хотел, не просил о ней. Ты решил испытать меня, а я не справился. Слишком тяжкая ноша, слишком неправильная. Это ты должен просить прощения! Не я. На мне нет греха. Я человек, слабое существо, мне не понять твоих мотивов. Говорят, ты даешь столько испытаний, сколько человек способен вынести. Эй, ты слышишь меня? Ты просчитался. Твой божественный замысел дал сбой. Видно, ты не настолько вездесущ.
- Молчанием ты не исцелишься. Открой свое сердце, расскажи. Это останется только между тобой и Богом. Я чувствую, что страдания твои не телесные. Плачет твоя душа. Ты потерял любовь? Знаешь, что я скажу - в настоящей любви точки не бывает. Можно разойтись, разругаться, разочароваться - всякое может случиться. Но какие бы причины ни были, настоящая любовь все равно продолжает жить в сердце. Она отделяется от разума, живет вне происходящего. Ты ничего не можешь поделать с этой любовью и просто сохраняешь ее в себе.
И тогда я упал на колени. Как? Как он смог все понять, когда я не произнес ни слова? Мудрец или пророк? Слезы покатились из глаз, капали на каменный пол, а я даже не старался их вытереть. Тогда, следом за слезами, из меня полились слова. Сами складывались в предложения, описывая неправильную историю моей жизни. Ничего не скрывая и не утаивая, позабыв о Статуте - был перед ним, как открытая книга. Глаза прикованы к фигуре, распятой на кресте: я говорил не священнику, я каялся Иисусу.
Он долго молчал. Шли минуты, я так и сидел на холодном полу. Священник присел на скамью рядом, сложил ладони лодочкой, смотрел на них, наверно, уже в сотый раз обдумывая мои слова. А потом он заговорил. Тихо, еле слышно, но каждое его слово казалось мне раскатом грома:
- В нашем мире многие чувствуют себя одинокими. Вокруг нас всегда есть люди, но мы все равно одни. В чем причина? На самом деле - мы сами виноваты. Мы не умеем открываться другим, не умеем любить, мы не можем сказать другим пару ободряющих и утешающих слов. Мы разучились давать, но всегда ждем, что другие дадут нам. А те, другие, часто заняты: у них свои дела и заботы... Мне часто приходится слышать жалобы: «Никто не приходит со мной повидаться, никто меня не любит, никто мной не интересуется». Но почему именно другие должны интересоваться нами, любить нас, в то время, как мы сами закрыты для мира? Ведь нет никаких причин чувствовать себя одиноким, когда в мире есть любовь и свет. Забудь о себе хотя бы ненадолго и сделай что-то для других. Твой Гарри встретил свою судьбу, значит, так было угодно Господу. Ты должен принять это, смириться, радоваться его счастью. Господь не посылает нам больших испытаний, чем мы способны вынести.
Не знаю, почему, но я услышал его. Всегда относился к церкви скептически, считал себя убежденным атеистом, смеялся над набожными магглами. И никогда не мог представить, что именно в вере смогу найти утешение. Я поднялся с колен, пошатываясь, подошел к распятию. Взял одну свечу, поджег ее фитиль от другой и поставил на подставку. Смотрел на распятие, обращаясь к нему, тому, кто принял смерть на нем.
- Господи, в первый раз тебя прошу - береги его. Молю, не за себя, на это право я не заслужил. Благодарю тебя за те годы, что ты подарил нам. Только чтобы он был счастлив. Если ты решишь наказать нас - приму кару на себя, меня наказывай, не его.
Медленно отошел, остановился возле пожилого священника.
- Спасибо Вам за все.
Звук моих шагов гулко разносился в тишине церкви. Я толкнул дверь и вышел на свет. Для себя я уже решил - ты выбрал свой путь, а я поддержу тебя, каким бы ни было твое решение.
***
Месяц я сгорал. Выжигал сам себя ревностью. Но изменить ничего не мог. Был рядом с тобой, обязан был быть, но одновременно - в другой вселенной. А ты смотрел на меня и не видел, словно я - бесплотный призрак. Я вздрагивал, когда ты обращался ко мне по имени, когда случайно прикасался. Но смотрел ты только на него. Патрик всегда был рядом - в твоей лаборатории, при разговорах с заказчиками, при невыразимцах, забирающих очередной артефакт, он стоял в стороне так, чтобы быть в поле твоего зрения.
Каждый раз я ухожу, опять увеличиваю разрыв между нами и, наконец, могу вдохнуть. И приходит усталость, измотанность... Мне нечего предложить тебе. Мне не побороть инстинкт, заложенной самой природой, ведущий таких как мы. Во мне продолжает жить болезненная тоска невозможности оставить всё как есть. И что-то щемит в груди. Говорить об этом нельзя. А может, можно, но я не стану. Я живой человек, из плоти и крови, у меня и так полно слабостей. Ты - главная из них, поэтому, лучше промолчать.
Ты знал, тайна эта навсегда ляжет камнем на твои плечи. Я многократно предупреждал, что нас ждёт в случае огласки. Мы лишимся всего, возможно, даже жизней. Таким феноменов не станут терпеть, будь мы хоть трижды героями. Волшебники слишком консервативны, слишком закорузлы, привыкли к обыденности - альфа и омега, беты понемногу разбавляют генофонд. Нас не простят. Альф, проливающих бесценное семя в пустоту, не способную зачать новую жизнь. Нас слишком мало, чтобы растрачивать себя по пустякам, а последняя война изрядно выкосила ряды колдунов и ведьм. И вдруг мы. Не одурманенные уникальными запахами, не поддавшиеся внутреннему зверю. Влюблённые, как распоследние магглы. Это не то воспоминание, от которого можно избавиться. Это опыт, который будет тянуть к земле постоянно, до конца дней, каждый раз, когда тебе придётся смотреть на оставшиеся после меня колдофото... Тот секрет, который тяжело всегда носить с собой, который словно забивается осязаемо глубоко в грудную клетку и дышит твоими лёгкими, забирая твои выдохи. Это болезненный секрет, который будет иногда жечься, иногда тлеть, отдавать странной, почти неосязаемой, но ноющей болью где-то внутри всего твоего естества, похороненный под рёбрами навсегда и заживо, потому что такие воспоминания никогда не умирают. И я не знаю, хорошо это или плохо?
Мое состояние, казалось, перенимали все окружающие - дом уже не был таким шумным. Работа продолжалась, но гости старались не шуметь и лишний раз не попадаться на глаза, сидели, не поднимая голов. Рон часто хмурился и замкнулся в себе, стараясь надолго не задерживаться в доме. Грейнджер находила тихий угол и сидела там, просматривая гору документов, шепотом разговаривала по магофону.
А тебе было все равно. Ты видел только его. И если днем мое состояние разбавляли заботы, то к ночи - я медленно и верно сходил с ума. Прятал голову под подушку, чтобы не слышать ваших стонов и криков - ты всегда был шумным в постели. А чего мне стоило сдержаться, когда я застал вас в ванной: светлая голова Патрика двигалась у твоего паха, а ты вцепился пальцами в столешницу и постанывал. Ты даже не удосужился запереть дверь, словно специально изводя меня. Видел, что я заметил вас, смотрел полупрозрачными от похоти глазами и часто облизывал губы. Тогда я ушел к себе и разбил руки в кровь. Досталось и бедному Люциусу, когда он старался перехватить меня, уже потом я долго извинялся, а он забинтовывал мне искалеченные ладони.
Я возвращался домой медленно, словно нехотя. Что ожидало меня в стенах, которые я называл домом? Я переступил черту, позволил слишком многому произойти. Не смог сдержаться и страхи, столько лет тщательно сдерживаемые, вырвались на волю. Дом встретил меня темнотой и тишиной. Я продрог и устал, но пошел не к себе. В твою спальню. Пробрался как преступник, неслышно ступал, боясь потревожить твой сон. От уличных фонарей пробивался слабый желтый свет, позволяя мне смотреть на тебя. Я сел на пол. В ночи мог позволить себе представить то, чего теперь боялся при свете дня. Сплести тонкую паутину образов, воскресить в памяти самые теплые моменты. Насладиться ими сполна.
И снова закрадывались предательские мысли - возвращались с завидной регулярностью, отравляли жизнь. Жгли, оставляя белесые шрамы, бередили старые раны, заставляли пригибаться, как вора, осторожно красться по жизни, не давали подняться в полный рост и вдохнуть полной грудью. Причина этих мыслей тихо спала, повернув голову набок. Твое лицо спокойно и безмятежно. Гарри.
Но было еще и другое, то, о чем не догадывался никто, знали только трое, самые близкие. Самая заветная мечта. «Любовник». Слово ударило остро, врезалось тонким лезвием в самое сердце. И место пустоты занимала темная тоска, липла внутри и никак не оторвать ее, она жила внутри своей жизнью, отдельно от хозяина. Щемила, душила, забирала последние силы. Скользила по позвоночнику холодным онемением и застревала в груди смутным страхом.
Я зажмурился сильно, до стука в висках, до боли в зубах. В горле першит, воздух становился горьким и густым, застревает в горле. Говорить об этом нельзя, запрещено, никто не поймет. Секрет, непосильной ношей лежащий на плечах, но такой сладкий, тягуче-приторный, прекрасный. Открываю глаза, снова смотрю в твое лицо - и следующее приходит само по себе.
«Любимый». До слез, до предательской слабости в коленях, до нежелания отпускать ни на минуту, до дикой ревности, до слепоты... И тоска рассасывается, тает, как лед под горячими лучами весеннего солнца. На душе становится так спокойно, умиротворенно, что это можно называть счастьем.
Я стал уходить из дома вместе с другими. Уизли пытался уговорить меня пожить с ними, с ним и Грейнджер, но я отказался. Просто потому, что боялся сорваться, а разъяренный альфа в компании двух бет - мало не покажется. И он понимал меня. Но ничего исправить не мог, просто старался поддержать: сжать руку, когда ты тискал свою шлюху, или отвлечь разговором, когда ты с горящими глазами тащил его, смеющегося, в вашу спальню.
Однажды я забрел в небольшой сквер. Видимо, он был заброшен - дорожки потеряли свои четкие очертания, лавочки частично разрушены, кусты разрослись без человеческого участия. Но я был рад этому месту - облюбовал скамейку возле разлапистого куста жасмина и подолгу сидел там. Зарывался в собственное горе и клял себя за трусость. Что оказался слишком слаб, чтобы бороться за тебя. А ведь ты сам просил: «Не оставляй меня!». А я... сдался. Потому, что мне нечего противопоставить этой бляди, что украла тебя у меня. Как же я его ненавижу! Откуда он только взялся!
Выхода из сложившийся ситуации я не видел, как ни старался. Моими неизменными спутниками стали бутылка огневиски и пара пачек сигарет. Перетащил ближе разбитую урну, чтобы не сорить на землю, и она постепенно заполнялась окурками. Предавался воспоминаниям, терзая самого себя, но большего мне не позволено. Да, несмотря ни на что - я продолжал любить тебя, иначе мне не было бы так больно. Даже спустя время эта боль не притуплялась, продолжала терзать изнутри.
Однажды я отошел подальше в кусты - как бы ни страдала душа, а физиологию никто не отменял. Оправившись, я застегнул ширинку и собирался вернуться, когда мое внимание привлек знакомый голос. Он приглушенно говорил, и смысла слов я не понимал, но сам голос... Осторожно, чтобы случайно не наступить на ветку, приблизился. Не наколдовал заглушающее, чтобы остаточным фоном магии не спугнуть говоривших. Сквозь ветки я рассмотрел две фигуры - парень и девушка. Только парень - это был Патрик. Девушка меня не особо интересовала, а вот твой омежка...
Видимо, я немного опоздал - пара заканчивала разговор, и я расслышал только последние слова:
- ...осталось совсем немного. Я пошел на это только ради тебя. Не забывай об этом, - произнеся эту фразу, Патрик развернулся и пошел прочь.
Девушка тоже не задержалась - звук каблуков удалялся в противоположную сторону, послышался хлопок аппарации. Убедившись, что свидетелей не осталось, я покинул свой пост и двинулся обратно. Закурил, сел на лавку и стал обдумывать только что увиденную сцену. Не найдя достойного оправдания, я вернулся домой.
Твоя подстилка уже вилась возле тебя, томно заглядывая в глаза. Я прошел мимо вас и направился в гостиную, где рассчитывал застать Люциуса. Как и ожидал - Малфой сидел на диване. Напрягся, когда заметил меня.
- Надо поговорить.
- Северус, что случилось? - он обеспокоенно посмотрел на меня.
- Скажи мне - что ты думаешь о Патрике? Только честно... Мне нужно знать, ты, как... незаинтересованный. Со стороны всегда видно лучше.
Малфой немного обомлел от такого вопроса, но быстро взял себя в руки. Задумался.
- Все это... странно. Я видел достаточно истинных пар, не такая это редкость, но то, что происходит между Гарри и Патриком - ненормально. Они как свихнувшиеся подростки. Альфа так себя не ведет. Между ними нет заботы, доверия, только животный секс. А Патрик слишком любвеобилен для омеги - такое ощущение, что у него пожизненная течка. Хотя это не так, ты, как альфа, должен был услышать, что он течет. Он уже здесь больше месяца - и ничего. Это странно, Северус, очень странно... А Гарри, он стал как загипнотизированный.
Я слушал его догадку. Как я сам этого не заметил? Почему упустил из вида? И пусть я точно не знаю, что там происходит, когда находишь свою пару - у меня ее никогда не было. Но и назвать эти отношения правильными - язык не поворачивался. А я, в свою очередь, рассказал другу о сцене, подсмотренной мной в парке. Тогда-то мы и решили присмотреться к Патрику Берчу повнимательнее...

---

Третье пришествие или Время снова геройствовать

Всем, кому обещала выложить его здесь. Долго, не спорю, но я это сделала!

Продолжение в комментариях.

Персонажи: Снарри
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Экшн (action), Даркфик, Hurt/comfort, Мифические существа, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП
Размер: Миди
Статус: закончен
Описание: Жил себе Гарри Поттер, Победитель Темного Лорда, трудился на благо отчизны... Пока, в один не прекрасный день, не повисла над Лондоном метка Волдеморта.
Посвящение: Моим читателям! ♥
Публикация на других ресурсах: Хах, оно вам надо? Ссылку пришлите.
Примечания: Действие - после седьмой книги, Волдеморт повержен, в Британии тишь, гладь, да Божья благодать.
Дисклаймер - героев взяла, попользовала и вернула, ничего не знаю, выгоды не получаю, моя хата с краю.

Добро пожаловать в еще один вариант Снарри.

Ветер гнал опавшие листья, отрывал от земли, бросал в лицо щедрыми пригоршнями. После, как капризный ребенок, находил новую игрушку: принимался трепать полы мантии, путать, чтобы ее владелец не мог сделать ни шага. Гарри упрямо продолжал идти вперед, и тогда ветер переключался на неплотно закрытые оконные ставни, гудел в печных трубах, срывал последние листья с веток. Гарри Поттер шел по длинной улице, ровной, будто очерченной под линейку. Ни в одном окне не видно света - все жители спят? Герой магического мира совершенно одинок. Желтый электрический свет ложился на асфальт пятнами, выхватывал у ночи куски тротуаров и лужаек. Конец улицы был погружен в темноту, шелкового темного зверя. Он вибрировал, поглощал серебряный свет луны, подбирался ближе, скребся в двери, стучался в окна, словно искал приюта... Но именно туда направлялся победитель Темного Лорда. Он вглядывался в кромешную тьму, кожей чувствовал, что именно она прячет...
Огромная черная птица вылетела навстречу Поттеру, щелкнула изогнутым клювом, пронзительно закричала. Гарри закрыл уши, а птица забила крыльями, создавая вихревые потоки, не спешила нападать. А крылья у птицы были разными: одно рыжее, другое - белоснежное.
- Остолбеней! - Гарри бросил заклятье в птицу, видел, что оно угодило в цель.
Птица встрепенулась, и заклятье осыпалось бледными искрами, не причинив вреда. Снова заклекотала и, Гарри готов поклясться, услышал:
- Растоптать и уничтожить! Растоптать и уничтожить! Гарри!..

Гарри резко подскочил на кровати. Дышать было трудно, будто он не спал совсем, тело покрылось испариной. Уже не в первый раз ему снился этот кошмар - короткий, но реалистичный. Снова и снова повторяющиеся картинки, они не изменялись, возникали все чаще. Но больше всего Гарри пугал не сам кошмар, а то, что он был давней серии - «подсмотри за Волдемортом». В этом он не сомневался. Но Поттер не понимал причины кошмара, ведь Реддл был мертв, он сам убил его, распылил на школьном дворе в далеком девяносто восьмом. Снова возникла тревожная мысль - вдруг Дамблдор просчитался? Мог ли старый манипулятор допустить оплошность и ошибиться насчет изворотливости Тома Марволо Реддла? Пропустить еще один крестраж, например. В прошлый раз Волдеморту понадобилось тринадцать лет, чтобы вернуть телесный облик. Со времени последней битвы во дворе Хогвартса прошло именно тринадцать лет. Неужели все повторяется снова? Волшебники расслабились, беспечно жили, не задумываясь о возможной угрозе. Об исподволь набирающем новые силы зле.

Чем больше думал об этом Гарри, тем тревожнее становилось у него на душе. Прохладный душ немного помог, смыл беспокойство, дышать стало легче. Теперь можно выйти из спальни, затолкав свои страхи поглубже. Можно выпить чашку кофе, на скорую руку приготовить пару тостов и намазать их арахисовым маслом. Можно одеться, запереть дверь и влиться в шумную уличную толпу, спешащую на работу. Привычным маршрутом добраться до телефонной будки и через пару мгновений оставить магглов за спиной, оказавшись в Атриуме Министерства магии...

- Мое почтение, Лорд.

- Приветствую, мистер Уизли. - Гарри немного склонил голову, здороваясь с несостоявшимся тестем. - Как Ваше здоровье? Миссис Уизли все так же, в заботах о семье?

- Все чудесно, Лорд. Молли сейчас у Билли, трое внуков, знаете ли... - Гарри немного обеспокоила вымученная улыбка Артура и его бледность, за время руководства авроратом он привык замечать такие детали.

- Уверен, Молли прекрасная бабушка.

Артур поклонился главному аврору, явно не желая продолжать обмениваться любезностями. Отношения со всем многочисленным рыжеволосым семейством разладились почти сразу после окончания войны. Гарри пожал плечами: не его вина, что помолвка с Джинни расстроилась, рыжая сама сделала свой выбор в пользу Дина Томаса. А дружба с Роном... Такое случается. Они повзрослели, каждый пошел своим путем. И Гарри не должен отвечать за друга, если тому не хватило ума и таланта поступить в школу авроров. В конце концов, работа в прибыльном бизнесе, основанном близнецами, приносила неплохой доход, а Рону не приходилось ежедневно рисковать жизнью. Артуру явно не стоило во всех бедах и разочарованиях беспокойного семейства винить Поттера.

- Лорд Поттер-Блэк... Мое почтение, Лорд... Доброе утро, господин аврор...

Гарри вежливо здоровался, старался ответить на каждое приветствие. Он вышел из лифта, заполненного магами и бумажными самолетиками, прошел до конца коридора, толкнул черную дверь.

- Лорд. Доброе утро.

- Доброе, мистер Пикард. - Поттер улыбнулся секретарю и принял у него пачку писем, уже рассортированных по срочности и важности.

- Вас ожидает мистер Горбыль.

- Кто?

- Новый кандидат на должность зельевара аврората... Мистер Горбыль. - Пикард скосил глаза, теперь Поттер заметил худощавого мужчину, покорно ожидавшего внимания аврора. Гарри привычно быстро осмотрел кандидата: явно пальцами расчесанные русые волосы, побрит наспех - на скуле пропущен участок светлой щетины; серые глаза смотрят пристально из-за стекол очков в роговой оправе, немного скошенных набок, твидовый костюм давний, наверняка единственный - и на праздники, и на работу. Папка с рекомендациями и резюме накрепко вжата в тело, до побелевших пальцев, самое главное богатство. Типичный ботаник, теряющий самообладание в присутствии сильных магического мира...

Главный аврор Министерства кивнул - собеседование было назначено, и не вина кандидата, что у героя всея Британии дырявая память. Гарри жестом пригласил мистера Горбыля в свой кабинет, подождал, пока тот протиснется мимо и зашел следом, прикрыв за собой дверь.

- Присаживайтесь, - Поттер бросил стопку конвертов на стол. - Надеюсь, мистер Пикард...

- Поттер, не будь идиотом и заткнись. Тоже мне, главный аврор! - фыркнул очкарик, снимая очки и расслабляясь. Исчезли испуг и затравленность, соискатель вальяжно раскинулся в кресле, закинув ногу на ногу. Ему явно доставляло удовольствие видеть опешившего аврора. - Ну, шевели извилинами...

- Северус? - глаза Гарри округлились до размеров очков профессора Трелони. Если внешность была незнакомой, то интонации он узнал безошибочно.

- Подтяжки Слизерина! Наконец-то, дошло...

- Оборотное зелье. - Констатировал Гарри. - Северус, что ты здесь делаешь? Вдруг кто-то поймет, узнает?! Это безрассудно и...

- Заткнись, Поттер.

- Сев! - Гарри быстро обошел стол и крепко обнял бывшего профессора. - Три месяца ни слуху, ни духу. Где ты был? Рассказывай, я все хочу знать.

- Я был в Европе, если в общих чертах. В Албании и Румынии, если в частности. Собирался задержаться там еще ненадолго, но мое внимание привлекли странные нападения на волшебников здесь, в Британии. Четыре убийства за три недели? Я правильно помню?

- Правильно, - скуксился Поттер. Как ни старалось Министерство, шила в мешке утаить не получилось.

- Первым умер Френк Долгопупс в Мунго. Его жена Алиса наложила на себя руки на следующий день. Весь персонал не смог уследить.

- Смерть Френка признана ненасильственной... - Гарри не нравилось, к чему ведет Северус. Выходило, что он, как Главный аврор, и вся подчиненная ему братия, не смогли распознать того, что увидел зельевар - убийства. Тут же вспомнились похороны: Невилл, с каменным лицом принимающий соболезнования; пасмурный день и много знакомых лиц. Многие пришли отдать дань уважения бывшим членам Ордена Феникса. Волдеморт, сгинувший много лет назад, продолжал множить свои жертвы.

- Еще бы. Тот мальчишка, который работал здесь, не имел достойной квалификации, чтобы распознать искусно сваренное зелье Ундосорос.

- А по-простому?

- Яд, практически не оставляющий следов. Поэтому, ваш мистер Рипси, смеющий называть себя зельеваром аврората, внезапно заболел драконьей оспой. И именно поэтому я здесь.

- Ты из-за Долгопупса прервал свои исследования в Румынии?

- Не только. Из-за Помоны Стебль, моей бывшей коллеги по Хогвартсу. Из-за Стерджиса Подмора. Из-за Арабеллы Фигг. Все они отравлены Ундосоросом. Я слишком хорошо знаю это зелье, удивительно, что твоя подружка Грейнджер не узнала симптомы, хотя... Вы были еще совсем детьми, зеленые первогодки, она только опознала флакон с Ундосоросом... Есть еще кое-что, чего ты, и все твои авроры, не знаете. Было несколько несчастных случаев в Румынии, Чарли Уизли еле жив остался.

Теперь Гарри стало понятно, почему Артур утром был бледен и взволнован - Молли наверняка была с сыном в Европе, а не нянчила внуков в усадьбе «Ракушка». Зная позицию Аврората, он не признался об истинном положении дел.

- Что с Чарли?

- Первый раз на него напал перуанский ядозуб. Точно не знаю, что там произошло, но Чарли выжил. А в другой раз он попал под выдох китайского шару. Ожоги сильные, но он жив. Пока.

Гарри задумался, черкнул несколько строк на листке и махнул рукой. Листок сложился в небольшой самолетик и выскользнул за дверь.

- Спасибо, Сев. Я разберусь с этим. Осталось решить два вопроса: твоя работа в аврорате и твое местожительство.

Снейп улыбнулся чужими губами, непривычными серыми глазами смотрел на Гарри. Манеры Снейпа, а вот внешность...

- Я остаюсь в Лондоне, надо же кому-то присматривать за несгибаемым и грозным главным аврором, чтобы он лоб себе не расшиб.

У Гарри потеплело на душе - Северус вернулся и остается с ним. Больше не будет тайной переписки и долгих одиноких ночей, свиданий украдкой и томительного ожидания - для всей магической Британии профессор Северус Тобиас Снейп умер от укуса змеи Волдеморта. Тогда, в ночь битвы за Хогвартс, Гарри посмотрел его воспоминания в Омуте памяти и вернулся, как он думал, к хладному телу профессора. Но Снейп выжил. В ту ночь Гарри смог вызвать Критчера и отправить их со Снейпом на Гриммо, а после заколдовать тело одного из нападавших, чтобы его приняли за зельевара. В могиле с белым надгробным камнем лежал неизвестный приспешник Темного Лорда, а Северус Снейп месяц боролся за жизнь, под присмотром бывшего ученика и ворчливого эльфа...

- Сев, как же я хочу тебя поцеловать, - прошептал Гарри, обнимая своего любовника.

- И что тебе мешает?

- Я хочу тебя, а не это очкастое недоразумение, чей облик ты принял.

- Кажется, я знаю, как решить эту проблему... - Голос Северуса был прежним, сохранились и интонации и такая знакомая Гарри хрипотца. - Закрой глаза и вспомни меня, настоящего.

Гарри подчинился - остались только звуки.

- Коллопортус. - Он слышал каждый звук, как Сев запечатал двери и как наложил Оглушающее заклятье. - Оглохни.

Горячие ладони пробрались под рубашку, оглаживали торс, разгоняли истому по телу аврора. Первое, почти невесомое прикосновение к губам, чтобы не испугать, затем настойчивый, жадный поцелуй. Северус развернул Гарри спиной, тот руками уперся в край столешницы. Чувствовал, как Северус прижимается к нему сзади, чувствовал его напряженный член, его руки и губы.

- Прости, малыш, больше будет вечером.

Гарри кивнул на шепот любовника, пока тот одним рывком стянул его джинсы вниз, до самых лодыжек. Поттер лег грудью на стол, прогнулся, тихо постанывал, пока Северус растягивал его. Снейп вошел в него одним сильным толчком. У Гарри под веками заплясали звезды. Голова шла кругом от остроты ощущений, еще и рука Северуса легла на его член, лаская, подводя к черте. Каждое движение внутри выбивало дух, Гарри ногтями царапал столешницу, хватал воздух как рыба, выброшенная на берег. Северус кончил с рыком, сжал пальцами бедра Гарри до синяков. Поттер кончил через пару движений Снейповой руки на своем члене.

Гарри повернулся лицом и, все так же, не открывая глаз, на ощупь прикоснулся к Северусу - мокрые от пота, не восстановившие дыхание, они целовались.

- Я скучал. Как же я скучал, Сев!

- Я тоже, малыш.

Старое прозвище, ранее доводившее Поттера до белого каления. Сейчас у него ноги подкашивались, стоило Снейпу, чуть понизив голос, произнести это самое «малыш». Пускай «малышу» почти тридцать, из которых двенадцать лет они любовники. «Малыш» - уважаемый лорд, наследник двух родов, победитель Волдеморта и гроза темных магов. Рядом с Северусом это мягкий клобкопух, влюбленный в своего профессора, как и двенадцать лет назад. На работе его подчиненные летают без метел, а дома он может весь вечер просидеть на полу у ног Северуса и молчать.

- Лорд Поттер-Блэк! Лорд!

- Чтоб тебя пикси покусали, Пикард, - сквозь зубы выругался Гарри, накладывая очищающие заклятья и быстро приводя себя в порядок. - Финита Инкантатем.

- Лорд, - тут же в кабинет небольшим торнадо ворвался секретарь.

- Слушаю вас, мистер Пикард.

Стенли Пикард ошалело смотрел то на своего начальника, то на Снейпа, сидевшего в кресле для посетителей с равнодушным видом. Смотрел и не мог понять - зачем главный аврор заперся с незнакомым зельеваром и почему не отвечает?

- Вас Министр вызывает.

- Хорошо, спасибо, Мистер Пикард. Подготовьте приказ: мистер Горбыль принят на должность зельевара аврората. Мистер Горбыль, - Гарри повернулся к Снейпу, - с завтрашнего дня вы приступаете к своим обязанностям.

- Благодарю вас, лорд. - Северус, вернувшийся к образу неуверенного ботаника, поднялся и пожал протянутую руку аврора. - Это честь для меня.

Гарри едва сдержал улыбку - как же, честь! Будь Снейп самим собой, а, не прячась под личиной, он бы фыркнул и послал Гарри потрошить флобберчервей. Выдержав мину, мистер Горбыль покинул кабинет главного аврора, а Гарри направился к лифту, чтобы попасть к Министру.

***

- Гарри, мальчик мой, - Министр Бруствер радостно раскинул руки в стороны, приветствуя Поттера. Сгреб главного аврора в объятия, будто встретились двое старинных друзей, которое не виделись двадцать лет. - Как я рад тебя видеть!

- Кингсли, мы виделись позавчера, и ты настучал мне по ушам. - Гарри вывернулся из медвежьих объятий Министра, второй раз за утро поправил рубашку.

- Ведь за дело настучал.

- За дело? Чем занимаются авроры в нерабочее время - не моя забота. Я не мамочка подтирать за ними сопли.

- Когда твои люди заливаются огневиски и начинают бегать по улицам, бросаясь в магглов заклинаниями мыльных пузырей и разноцветной краски - это твоя забота. Сорок два Обливиэйта, бригада зачистки работала всю ночь, скандал с Премьер-министром Британии - и это три напившихся аврора! Да, Поттер, это твоя забота.

Хорошее настроение Бруствера испарилось, как будто рядом находился дементор.

- Ладно, давай к делу. Что у вас с вакантной должностью?

- С сегодняшнего дня пост зельевара аврората занимает мистер Горбыль. Кстати, - Гарри сразу сменил тему: обсудить личные детали прикрытия Снейпа они не успели, и сейчас говорить что-либо Кингсли было опасно и безрассудно. - Трое отличившихся бойцов отработают наказание в помощниках у нового зельевара.

- Хорошо, недельку поторчат у котлов - дурь немного выветрится. А теперь к делу, из-за которого я тебя действительно вызвал. Сегодня ко мне обратились мистер и миссис Томас. Не криви рожу, Гарри, тебе не идет, - пробасил Министр, когда лицо Лорда перекосило, будто ему попалась конфетка со вкусом рвоты. - Твоя бывшая подружка и ее муж приходили не просто так - сегодня ночью пропал их сын, Билли. Сам понимаешь, миссис Томас была в истерике. Семья уважаемая, поэтому я прошу тебя - возглавь это расследование сам и подбери команду неболтливых авроров.

Больше смеяться Гарри и не думал - пропажа ребенка в центре Лондона, из дома двух сильных волшебников - дело нешуточное. Маг, решившийся на такое, должен обладать неимоверной силой.


- Хорошо, я подберу отряд. Свяжись с Дином Томасом, предупреди, что мы будем через час.
***

Через час обыкновенный маггловский фургон припарковался у дома Томасов. Двое подчиненных Гарри - братья-близнецы Мартин и Джастин Дорф, успели задремать, пока главный аврор вел машину, и мгновенно встрепенулись, стоило заглушить мотор.

- Мы на месте. Смотреть во все глаза, не пропустить ни одной детали, палочки наготове.

Близнецы кивнули одновременно, как делали одновременно все: зевали, чихали, ели в одно время, спали (Гарри даже подозревал, что и в одной постели, но посчитал, что это не его ума дело, пока работе не мешает). Троица вышла из машины и подошла к дому. Близнецы остались осматривать фасад и переднюю лужайку, Гарри пошел по периметру, остановился у задней двери.

- Абрициато, - взмахнул он волшебной палочкой, накладывая диагностическое заклятье, изобретенное для него Северусом. Через пару мгновений над домом появилась разноцветная сетка охранных заклинаний, наложенных хозяевами. Гарри внимательно осмотрел все нити - разрывов или утончений он не заметил, нити переливались равномерно, имели одинаковую толщину, нигде не провисали. Актуальным оставался вопрос - как преступник проник в дом?

Гарри вернулся к близнецам.

- Гарри, смотри, - тут же привлек его внимание Джастин, указав на влажную после ночного дождя дорожку.

На ней остались три четких отпечатка детских ножек. Значит, Билли Томас ушел своими ногами, похититель не накладывал сонные чары на ребенка.

Дверь дома открылась и к Поттеру навстречу бросилась Джинни, в девичестве Уизли.

- Гарри, как я рада, что ты приехал. Скажи, ты найдешь моего сына? Мой мальчик, мой Билли... - Джинни разрыдалась на плече бывшего жениха.

- Джинс, лить слезы будешь после. - Гарри жестко встряхнул женщину за плечи, приводя ее в чувство. Сейчас ему истерика ни к чему, нужны четкие ответы на вопросы. - Когда ты видела сына в последний раз?

- Вечером, - всхлипнула Джинни. - Я уложила его спать, поцеловала. Ночью было все тихо, а утром кроватка оказалась пуста... - Она снова разрыдалась.

- Ясно. Мартин, позови Дина Томаса, пусть успокоит жену. Нам нужно осмотреться. - Гарри отвернулся, сделал вид, что рассматривает газон.

---

Мир без тебя

Мир без тебя

Рейтинг: R

Направленность: Слэш

Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер», Гарри Поттер (кроссовер)

Пейринг или персонажи: Снарри

Размер: Мини

Статус: закончен

Описание: Я смотрю на тебя, мне так хочется опуститься перед тобой на колени и вымолить

прощение за то, что я еще не совершил.

Примечания автора: В общем, получилось то, что получилось - то ли приснилось, то ли просто померещилось в конце зимы... Снарри меня все не отпускает.

Посвящение: Моим читателям ♥

Публикация на других ресурсах: Нигде. Только с разрешения.

 

 

- Просто уйди, не хочу тебя видеть, – шептал брюнет, закрывая лицо ладонями.

Тяжелый разговор вымотал обоих. Снейп в очередной раз доказывал, что он для молодого мужчины не пара, что он погубит себя в этой глуши, где кроме диких зверей никого нет на сотни миль вокруг. Гарри убеждал, плевать он хотел на весь мир, если в нем не будет его любимого, Северуса.

- Как хочешь, – бесцветно ответил собеседник. И тихо прикрыл за собой дверь.

- Не этого я хочу, но ты перестал меня понимать. – Глотая душившие слёзы, Гарри лег на кровать, повернулся спиной к двери и молча смотрел в окно – наступала ночь.

Оставалась последняя надежда – Северус не мог позволить себе поверить любовнику, так пусть поверит тому, в чём никогда не сомневался. В свои зелья. Элексир Мопсуса, редкий, сложный в изготовлении состав, Гарри с огромным трудом раздобыл его на чёрном рынке Лютного переулка. Эликсир, способный кратковременно открыть дар оракула, позволит проникнуть за тонкую грань реальности, сквозь время и пространство... Десять капель безвкусного эликсира в чашку кофе, единственная надежда заставить упрямца принять действительность. Лишь потому, что жить в постоянном напряжении уже не осталось сил. Северус хочет как лучше для Гарри, но не понимает, что без него у Гарри лучше никогда не наступит...

Северус Снейп тяжело прошагал к себе, в сердцах хлопнул дверью. Ну почему он не понимает, что погубит обоих? Нельзя, так быть не должно! Во все времена это считалось грехом и нынешнее не стало исключением – содомия. Маггловский мир не

выход, волшебство не уснёт по желанию, как медведь в берлоге, будет рваться наружу стихийными выплесками, сводя на нет всю конспирацию. Но и в волшебном мире им не дадут жизни, загонят как дичь, едва узнают об их запретном

чувстве... И пусть он любит его, до остановки сердца боится потерять, ловит каждое движение – нельзя! Беглый осуждённый преступник и Победитель Волдеморта; черствый нелюдимый мизантроп и открытый гуманист; совершивший множество неисправимых ошибок, чувствующий себя стариком Снейп и только начинающий жить Поттер, смотрящий в будущее с неизбывным оптимизом... Ничего общего. Разные во всём, ни одной точки соприкосновения. И вопреки всему их тянет друг к другу с силой сверхмощного магнита.

Сколько раз он пытался вразумить несносного Поттера, что их связь сплошное безумие; приводил аргументированные доводы, и тот соглашался. Уходил. Чтобы через пять дней вернуться и отринуть логику, заменив слова жаркими поцелуями. Одним взглядом рассыпал крошевом многолетние устоявшиеся барьеры. Прикосновением топил прочный панцирь, оберегавший сердце. Ласковыми словами будил душу от долгой спячки. Собирал сызнова разбитое вдребезги, становясь прочным цементом, соединяющим части.

Вместе никак и порознь не получается...

Зельевар лег на кровать и смотрел на часы – им все равно, только делают свою работу, отсчитывая секунды, как песчинки жизни.

-

Гарри, ну почему ты не понимаешь? – шумно втянул воздух и…

***

Вдох первый. Я стою на широком мосту, прижавшись к невысоким перилам. Хочу сделать шаг вперед, заношу ногу и застываю – в выемках неровной каменной кладки лужицами собралась кровь. Она совсем свежая, еще алая, блестит гладкой поверхностью. Поднимаю глаза, вижу тебя – и не узнаю. Ты кричишь, размахивая рукой в металлической перчатке, а пальцы сжимают меч. За тобой стоят воины, ждут твоего приказа, обнажая клинки, готовые пойти на смерть. Твоя длинная туника покрыта багровыми пятнами, кольчуга помята прямыми ударами тяжелого оружия, по лицу красной змейкой стекает кровь, глаза блестят огнем и безумием, зажженными в схватке. Ты наклоняешься, подаешь руку, и я вижу самого себя рядом с тобой. Также, испачканного в чужой крови, в доспехах и с мечом. Мы стоим, плечо к плечу, как единое целое.

Я чувствую гордость от того, что ты со мной, и мне не страшно ринуться в омут битвы, потому что я знаю – ты всегда прикроешь мне спину. Так же, как и я твою. Клинки поднимаются и опускаются, сея смерть вокруг, и со стороны, кажется, что бьется один четырехрукий человек. Жестокая, беспощадная резня и враг отступает, признавая нашу общую силу.

Ты рукавом стираешь с лица пот, растирая темные разводы, поворачиваешься ко мне и касаешься своим лбом моего, крепко сжимая руку. Закрываешь глаза и что-то шепчешь. Я улыбаюсь тебе, повторяю твои слова. Мой соратник, мой возлюбленный, моя душа...

Помогаем другим забрать раненных, унести их подальше от пира беспощадной смерти.

Я молча наблюдаю, как мы с тобой скрываемся за изгибом моста.

Грудь печет, жжет, я выдыхаю и делаю…

***

…Второй вдох. Совершенно белая комната. До того, что режет глаза и наворачиваются слезы. Минимум такой же белоснежной мебели, ее почти не различить. Только твои волосы черной кляксой раскинуты на подушке. Ты молод, сколько тебе? Шестнадцать? Ты спишь, видно как подрагивают твои ресницы, еле заметная улыбка замерла, легкой тенью искривив линию губ. Ты тих и безмятежен, и ничто в этой тишине не способно прервать сон, который ты видишь.

Глубокий космос, исследовательская орбитальная станция на краю вселенной у новой колонии Земли – Глизе 218.

Еле слышно пропищал прибор, волшебным образом зависший в воздухе, и ты проводишь рукой над ним. Кровать, на который ты спал, освещается мягким зеленоватым светом, делая твои глаза такого нереального глубокого цвета, что у меня захватывает дух. Ты улыбаешься, читая появившийся текст, поднимаешься и идешь к стене. Снова взмах рукой и открывается проем, в котором стою я.

Ты порывисто делаешь шаг вперед, обнимаешь меня за шею, крепко прижимаясь всем телом. На мгновение отрываешься, чтобы прижаться уже губами к щеке, коснуться уголка губ. Я обнимаю тебя за талию, зарываюсь лицом в твои волосы.

- Люблю тебя, люблю, – почти вскрикиваешь ты.

- Жить без тебя не могу, - отвечаю я. – Месяц безумия в космосе – и вот я здесь.

Ты смеешься, а я стираю твои слезы, но это от счастья, я знаю.

- Никуда не отпущу, слышишь, больше никогда.

Я двигаюсь вперед, хочу что-то сказать и…

***

…Делаю третий вдох. Ты сидишь на троне, освещенный неверным, подрагивающим светом факелов. Длинный изумрудного цвета плащ тяжелыми складками ложится на пол, обвивая твои ноги как змея. На твоей голове покоится тонкий золотой обруч, ты сидишь молча, закрыв глаза. Но я с трудом узнаю тебя – твое лицо обезобразил шрам, косой чертой перечеркнув лик пополам. Ты касаешься его пальцами, проводишь сверху вниз – и это движение привычно для тебя. Тебе за тридцать, черты лица огрубели, фигура утратила юношескую угловатость...

- Мой царь, он в замке. – Воин припадает на одно колено, склоняя перед тобой голову.

Ты не отвечаешь, только открываешь веки и киваешь. Тяжелые двери открываются, и воины ведут связанного пленника. Удар, и он опускается на колени, низко опустив голову. Ты медленно спускаешься со своего пьедестала, звук твоих шагов эхом отбивается от стен, жестом выпроваживаешь стражником, оставаясь один на один со своей добычей.

Резким движением срываешь мешок, одетый на голову пленника, и я вижу себя – избитого и раненного. Ты становишься впереди, чтобы видеть мое лицо, обхватываешь под подбородок и заставляешь посмотреть на себя.

- За все нужно платить. Рано или поздно, но расплата всегда настигает должника. – достаешь кинжал из ножен, притороченных к поясу, проводишь лезвием по скуле, не повредив кожу. Опускаешься ниже, задевая кадык, вниз по груди, и острие останавливается там, где бьется сердце.

Кончик кинжала упирается в грудь, рукоять - в твою раскрытую ладонь. Ты крутишь его, слегка прижимая, и грязная рубаха окрашивается небольшим кровяным пятном. Но я не отвожу взгляда, не проявляю беспокойства, смело смотрю тебе в глаза.

- Большей боли, чем та, что живет в моем сердце, ты причинить мне не сможешь.

Ты вздрагиваешь всем телом, убираешь кинжал и обходишь сзади. Резкий взмах – я свободен. Рывком поднимаюсь с колен, перехватываю твою руку, в которой зажата холодная сталь. Ты сопротивляешься, борешься со мной, но я вырываю смертоносное

жало, отступаю на шаг назад.

Ты усмехаешься и поднимаешь руки, чтобы дернуть в стороны глубокий вырез рубашки, оголяя грудь. Ты ждешь, что я убью тебя, разорву беззащитную плоть металлом. Но я раскрываю ладонь, и кинжал, блеснув, падает на пол. Одновременно со звоном стали об пол я притягиваю тебя к себе, сминаю твои губы своими, жадно целую. На миг ты застываешь, не сопротивляясь, и виснешь на мне, вцепившись пальцами в волосы. Отвечаешь, почти обреченно, задыхаясь, упиваясь близостью.

Ноги не удерживают нашего веса, и я опускаюсь на каменный пол, увлекая тебя за собой. Обнимаю, покрываю поцелуями уродливый шрам – уверен, что он появился от моей руки.

Снова – в груди жжет и…

***

…Я вдыхаю в четвертый раз. Ослепляет внезапный свет несущейся навстречу машины. Я закрываю лицо руками, отворачиваюсь, ожидаю смертельного удара, но машина с громким сигналом проносится мимо, обдавая меня потоком холодного воздуха.

Вижу самого себя, со спины, бредущего по автостраде. Переставляя ноги, как в полицейском тесте на трезвость, я стараюсь удержаться на белой разделительной полосе, широко расставив руки в стороны. Не поднимая головы на предупредительные сигналы, я бреду, старательно отсчитывая шаги. Как будто в жизни нет более важного занятия.

Внезапно я свернул направо и шагнул на дорогу. Завизжали шины, слышался отборный мат – я продолжаю брести, все так же отсчитывая шаги. Полотно шоссе сменилось пыльной землей, я несколько раз споткнулся, но продолжал упрямо идти вперед. Завернул

за угол заброшенного здания, еще немного вперед, и вот она – цель достигнута.

Сел на кипу тряпок – они уже успели принять форму тела, я здесь частый гость. Приподнять кусок картона и на свет появляется грязная, закопченная ложка. Подогреть содержимое огоньком зажигалки, одним махом выбрать иглой. Перетянуть руку жгутом, выверенное движение и глаза закатываются, стоит крови возобновить свой бег по венам. Улыбка появляется на искусанных губах, пальцы сжимают

тряпку. Поднимаю руку и прижимаю ее к груди, как будто она заменяет мне кого-то.

Мир становится ярче, красочнее, хочется улыбаться, словно ты живой, перестал быть мертвецом и пустота внутри заполняется почти-счастьем. Полуживой труп, внешне выглядит как нормальный, целый человек, проживает свою полу-жизнь. И снова

приходят слова: «Если весь не хочет принять нас, пусть катится в бездну».

Откуда они, где я мог их слышать, кто прошептал мне их? Ответа я никогда не узнаю, никто не подскажет, не приведет к верному решению.

Я пропускаю сквозь себя свои же чувства и столбенею от ужаса – тебя нет, и никогда не было. Лили не стала миссис Поттер, ты никогда не появлялся на свет. Внутри только разрывающая пустота, и я нашел тебе достойную замену. Волдеморт повержен в попытке убить маленького Лонгботтома, а я не стал просить Дамблдора за чужую жену. Бывший Пожиратель, молодой мастер – всё это я променял на героин.

Вижу, как пустеют мои же глаза, расширенные зрачки застывают. Грудь вздымается все реже, только губы повторяют одну и ту же фразу: «Это не игры, это наша жизнь». Игра, это просто игра, и я проиграл ее, признаю свое поражение.

Я кричу, падая на колени, вою, как раненный волк и снова…

***

…Пятый раз вдыхаю. Стою на крыльце старого дома. Давно некрашеная дверь, закрытая тонкой сеткой, два кресла – совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Насколько хватает взгляда – поля и деревья, надежно укрывают дом от посторонних взглядов.

Я сразу узнаю тебя, хоть ты и пятишься спиной ко мне. Шаркающей походкой проходишь по веранде, садишься в кресло. Вижу твое лицо, покрытое сеткой мелких морщин, совсем седые волосы – ты совсем стар, сколько тебе? Но ты не ответишь, ты не знаешь что я сейчас здесь, смотрю на тебя. И ты начинаешь говорить сам с собой. Может, ты сошел с ума? Прислушиваюсь и понимаю – нет. Ты говоришь, ведешь диалог со мной, пусть меня нет рядом.

- Сегодня ровно год, как ты оставил меня, паршивец. И я жалею. Сев, ты даже не представляешь, как я жалею, что дал тебе обещание не идти за тобой, дождаться своего часа. Зачем? Зачем ты взял его, связал меня по рукам и ногам? Как ты не понимаешь – мне здесь нечего делать без тебя. Знаешь, как начинается мое утро? Я молю всех известных богов и чертей забрать меня. И днем. И вечером. И ночью. Чтобы прекратилась эта пытка, на которую ты обрек меня. Почему ты был так жесток? Разве мало я доказывал свою любовь? Тебе показалось мало. Чертов сукин сын, Северус Снейп, за что ты так поступил со мной?

Ты кричал в пасмурное небо, и смотрел в него, словно оно могло дать тебе ответ. Вижу, что ты привык с ним разговаривать – больше просто не с кем. Ты плачешь, пряча лицо в ладонях, но небо видит твои слезы и плачет вместе с тобой мелким дождем.

Ты обнимал себя руками, немного покачиваясь:

- Северус, прошу, умоляю тебя! Прекрати эту пытку, забери меня с собой туда, где бы ты сейчас не был!

Я смотрю на тебя, мне так хочется опуститься перед тобой на колени и вымолить прощение за то, что я еще не совершил. Я даю обещание, что запомню. Каждое твое слово, каждый жест – я клянусь тебе, родной! Видеть тебя невыносимо больно, и я отворачиваюсь, сдерживаю клокочущую внутри бурю. Я поднимаю глаза, знаю, что дальше будет…

***

…Шестой вдох. Полутемный зал, вспышки яркого света и я сразу узнаю – твой выпускной. Я помню этот зал, тебя, закутанного в черное. И знаю зачем я здесь – увидеть то, что пропустил тогда. Ты шептал одними губами, это было важно для тебя, но я

пропустил! Уже потом, когда я это понял, просил тебя повторить, сказать мне, но ты грустно улыбнулся и покачал головой:

- Этот миг уже не повторить. Значит, так нужно было. – Ведь ты так веришь в знаки, что посылает нам судьба.

Я был дураком, не смог распознать всего, что кричали твои глаза, шептали губы. Но сейчас я узнаю, я должен знать – и придвигаюсь ближе, словно паря над танцующими парами. Жадно всматриваюсь в твое лицо, боюсь снова опоздать и потерять, теперь уже навсегда.

И вот, как в замедленной съемке – ты поворачиваешься, смотришь мне прямо в глаза, на мгновение замираешь и шепчешь: «Я

люблю тебя». Только ты и я, больше никто не увидит.

Ты храбрый, смог сказать, не боясь, что кто-то поймёт, что весь мир может увидеть, как ты отдаешь себя мне. А я оказался трусом – отвернулся, испугался, не смог перебороть себя и свой страх.

Но не сейчас! Теперь я все знаю, понимаю намного больше, чем раньше и не дам нам с тобой допустить ошибку.

Теперь я ничего не боюсь! Вдыхаю без опаски, полной грудью и закрываю глаза.

***

Всё та же тёмная комната, время на часах замерло или его действительно не было всего несколько секунд? Но думать об этом он не хочет, у него есть дело намного важнее – он идёт к Гарри.

Тот лежал на кровати, спиной к двери. Гарри всегда был плохим обманщиком – он не спал. Северус опустился на колени, рядом с ним, опустил голову, как грешник на исповеди:

- Я тебя люблю.

Еле слышно, но он услышал. Медленно повернулся, сел на кровати. Северус страшился поднять голову и увидеть его красные от слез глаза – понимать, что он стал их причиной!

- Гарри, я видел такое, что не приснится даже в кошмаре. Но я всё вынес, потому что ты был рядом. В другое время или в параллельной вселенной – мне не страшно, потому что рядом со мной будешь ты. Мы были, есть, и будем. И только один раз я

согласился умереть. Это был мир, в котором не было тебя.

Гарри протянул руку и заставил посмотреть на него - там, на этих губах, заиграла улыбка. А в глазах... Не слезы. Теперь там живет надежда.

 

---

Некоммерческое видео. Северус Снейп и Мародёры

---

УСОВЕРШЕНСТВОВАННАЯ РАСПРЕДЕЛЯЮЩАЯ ШЛЯПА

ВАШ ФАКУЛЬТЕТ: Слизерин ВАШ ТИП: Slytherclaw (Когтеврано-Слизеринец)

Самые умные из слизеринцев и самые скрытные. Вы могли бы быть счастливыми, живя подальше от людей и читая книги целую вечность. Вы можете похвастаться логичностью и работоспособностью, но вам иногда не достаёт типично слизеринской изворотливости. Меланхоличны, замкнуты, неразговорчивы, прячете свои истинные эмоции под маской равнодушия или насмешливости. Любые оскорбительные слова в ваш адрес вряд ли вызовут у вас какие-либо эмоции, но вероятнее всего навсегда отложатся в вашей памяти. Ваши сердечные привязанности невероятно сильны. Типичный представитель: Северус Снейп.

Пройти тест

---

Цербер

Пэйринг: Снарри.
Рейтинг: NC-17
Жанры: ER (Established Relationship), Ангст, Hurt/comfort, AU, ПостХогвартс
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Мини (5 328 слов).
Статус: закончен
Описание: Одна тонкая папка, итог одного принятого решения, тайна, неизвестная никому, только ему одному. Досье на Пожирателя смерти, бывшего директора Хогвартса, Мастера зелий Северуса Снейпа.
Посвящение: Моей дорогой Natali
Публикация на других ресурсах: Нигде. Только с разрешения.
Примечания автора: Подарок, навеянный просмотром одного видео формата ХХХ, итог одной бессонной ночи. Получилось, как получилось, по заказу "пусть теперь Поттер защищает Снейпа, давай, а?". Дала.


Секретарша цыкнула на посетителя, зашедшего в приемную и посмевшего попытаться прорваться в кабинет Главного Аврора.

– Разбор полетов, – прошипела она непонятливому.

Это все объясняло. Пресловутый «разбор», еженедельный пятничный отчет командиров боевых подразделений, давно стал притчей в языцех, стар и млад, ветераны министерства и новички – все знали, что не стоит отвлекать Главного Аврора в этот момент и навлечь на себя его гнев – себе дороже. Лучшее вообще оказаться подальше. Этажом ниже, или в другом крыле, затаиться и не отсвечивать. Посетитель, бывший гриффиндорец Дин Томас, начальник отдела культуры и туризма, побледнел. Он работал достаточно давно, чтобы помнить Министра Шеклболта, сунувшегося в кабинет к Поттеру, и провисевшему два часа под потолком вниз головой, не имея возможности достать палочку. Впрочем, чужие Фините Инкантатем не подействовали, Министр продолжал парить, пока Поттер не закончил совещание. Потом Главный Аврор, прежде чем отпустить Шеклболта, долго и со вкусом отчитал Министра, о нецелесообразности вмешиваться в закрытые сборы его подчиненных... Еще один храбрец, имя для истории не сохранилось, решил проигнорировать предупреждение Джинни и попытался прорваться. Он был обнаружен спустя сутки в подземных камерах предварительного заключения Аврората, заткнутый Силенцио и крепко связанный. Напридумывав себе всяческих ужасов, сидя в темной сырой камере без воды, еды и оправления естественных нужд, он подал прошение об увольнении в тот же день.

– Джинни, милая, меня здесь не было. С меня причитается, в память о старой дружбе. Я завтра... или послезавтра... пришлю секретаря. Это совсем не срочно.

В этот момент приемную ощутимо тряхнуло всплеском магии, Томас поспешил ретироваться. Джинни усмехнулась – ее начальник внушал почти священный ужас всем работникам, от клерков до нынешнего Министра, которым полгода назад был избран ее брат, Персиваль.

Противостояние дотошного Персиваля Уизли и неуправляемого Гарри Поттера началось в первый же день, после принятия Министром присяги. Участвовали четверо: сам Министр, Главный Аврор, и их секретари – мисс Чжоу Чанг и мисс Джиневра Уизли. Перси попытался доказать Поттеру, что тот должен работать в соответствии с должностной инструкцией, то есть, подчиняться непосредственно Министру. На что получил однозначный ответ с конкретным адресом, куда Министру стоит пойти с его инструкциями.

– Твое дело – политика, вот и не лезь, куда тебя не просят. Я буду обеспечивать охрану порядка и безопасности этой страны так, как считаю нужным.

– Ты подчиняешься мне, я – Министр Магии. За неподчинение будешь уволен.

– Давай, попытайся. Хм, Министр.

И Уизли попытался. Сначала ему предоставили отчеты и графики, из которых выходило, что при Поттере уровень преступности в стране снизился на 70%. А уровень коррупции вообще упал до ноля после введения службы внутренней безопасности. Ужесточился отбор в силовые структуры, Аврорат стал мобильнее, сильнее, организованнее – авроры переняли систему подготовки у военных–магглов. Престижность профессии взлетела до небес. За десять лет, как Поттер возглавил Аврорат, были претворены в жизнь огромные изменения. К кардинальной реорганизации были привлечены магглы–профессионалы, знающие о волшебном мире от родственников магглорожденых колдунов и ведьм – сотрудники Скотленд-ярда, военные, агенты МИ–6, тренеры и инструкторы, психологи и врачи. Отдел невыразимцев теперь тесно сотрудничал с аврорами, они получали новейшие разработки, артефакты, заклинания. Ужесточилась судебная система, после серьезной доказательной базы преступники отбывали наказания в Азкабане, все еще охраняемом дементорами. В работе современного Аврората было не узнать тот бедлам, которым он был на момент окончания войны с Темным Лордом.

Окончательно отказаться от затеи подмять под себя Поттера, Министра заставили две папки под грифом «Совершенно секретно», неизвестно как оказавшиеся на столе в его кабинете. Изучив первую, Уизли узнал, что новейшая защита Министерства разработана и установлена самим Главным Аврором. Причем, разработка запатентована и засекречена, в случае увольнения Гарри Поттера, его гибели или по его собственному желанию, пресловутая защита будет снята. Тут же прилагался отчет колдомедиков и невыразимцев об обследовании мистера Г. Дж. Поттера, из которого следовало, что на данный момент на территории Британии нет волшебника или волшебницы, обладающих хотя бы половиной его магического потенциала. Содержимое этой бумаги заставило Перси побледнеть. Прочитав вторую папку, он был близок к инфаркту, несмотря на свой молодой возраст. Это было досье на самого Министра, полное и подробное, от рождения до нынешних дней. Все его победы и неудачи, мелкие и не очень ошибки, все его друзья и недруги. Внутри лежала маленькая записка: «Поздравляю с победой на выборах, мистер Уизли».

Персиваль стер платком со лба холодный пот. Дураком он не был, он прекрасно понял намек – он очередной Министр в эпоху правления Гарри Дж. Поттера. Больше трений у Министра с Главным Аврором не возникало.

Сама Джинни оказалась в этой приёмной не случайно, а по личной просьбе Гарри. «Я могу тебе доверять?», она кивнула, с того дня став глазами и ушами Главного Аврора. Мало кто воспринимал красивую молодую женщину всерьез, тем более его бывшую девушку. Разговоры велись без оглядки на рыжеволосую ведьму, в буфете с ней обсуждались последние сплетни, она часто забегала к подругам на порцию сочувствия «как можно с ним работать, он же полный псих, но такой классный» и перемыть до скрипа косточки коллегам. Чтобы потом, когда основная часть работников будет ужинать дома, повторить Гарри новости дня за чашечкой кофе.

Она давно оставила пустые надежды, прекрасно понимая, что миссис Поттер–Блэк ей никогда не стать. Со временем она смирилась, играла роль его тайной пассии, сопровождала на официальных мероприятиях. Тем более, что женская интуиция ей подсказывала, что сердце ее героя давно и прочно занято. Многие всерьез считали ее тайной любовницей Поттера и искренне недоумевали, что же мешает им оформить отношения официально.

– Джинни, вызови ко мне Ли.

Мисс Уизли послала ослепительную улыбку командирам подразделений, как раз покидавшим кабинет, и чиркнула записку в пару строк. Взмахом палочки отправила ее на два этажа ниже, в отделение домедицинской помощи, так здесь называли психологов.

– Дон Ли будет через двадцать минут, – доложила она, едва получив ответ. – Заходил Томас, опять забыл утвердить состав исследовательской группы, отправляющейся на раскопки в Мексику. Гермиона их всех проверила, первый и запасной состав, все «чисты». Гарри, сегодня пятница, в пять тридцать придет Фарли...

Высокий невзрачный невыразимец Фарли приходил каждую пятницу, Гарри всегда принимал его лично. О чем они говорили, оставалось тайной даже для нее, а визиты не прекращались, всегда в одно и то же время.

– Спасибо, Джинни. Ты уже обедала? Сходи, пока я с Ли поговорю.

– Хорошо, закажу тебе доставку обеда сюда, небось еще не завтракал.

– Закажи.

Она улыбнулась начальнику, той самой искренней улыбкой, предназначенной только для близких. Гарри Поттер, несбыточная мечта многих ведьм, с возрастом он становился все привлекательнее. В свои двадцать восемь он обладал силой, сводившей с ума. Вступив в должность, избавился от своей визитной карточки – круглых очков, теперь от пристального взгляда зеленых глаз подчиненных пробирал озноб. Совсем немного подрос, немного раздался в плечах, по внешнему виду и не скажешь, что он уже добрый десяток лет железной волей и твердой рукой управляет магической Англией. Многие зарубежные политики поначалу недооценивали невзрачного британского героя, за что платили уступками и поблажками в подписанных международных договорах. Поттер умело пользовался чужими ошибками, отвоевывал позиции на чужих заблуждениях. Он давно искоренил «кумовство», принимая под свое крыло лишь талантливых профессионалов. Собрал вокруг себя узкий круг доверенных лиц: Гермиона Грейнджер как аналитик; Джиневра Уизли как личный помощник; Невилл Лонгботтом как руководитель центра науки; Драко Малфой как подающий надежды невыразимец; Полумна Лонгботтом как заведующая лабораторией изучения проклятий при госпитале Святого Мунго. Рон Уизли, лишь подтверждая принципы Поттера, не попал в этот список, так и не сумев подавить зависть к более успешному и знаменитому другу. Потом, поняв свою ошибку, он неоднократно пытался помириться, апеллируя к старой дружбе, но время было безвозвратно упущено. Теперь он трудился под началом Дина Томаса, отвечая за подготовку местных квиддичных матчей. После организационного провала британского чемпионата по квиддичу, Рон лишился должности, так и не считая себя виноватым. Уизли попытались было в отместку обвинить Поттера в «своих» ставленниках, но команда давно доказала свою состоятельность как отличных специалистов, наклюнувшийся скандал умер в зародыше.

Джинни поправила прическу, подкрасила губы, и со спокойной душой отправилась на обед, прекрасно зная, что после «разбора полетов» никто не рискнет сунуться к Поттеру.

***
Гарри Поттер, волшебник двадцати восьми лет, закончил с заказанным Джинни обедом и допивал уже третью с утра чашку кофе. Дон Ли, штатный психолог Аврората, доложил о проблемах с тремя новобранцами – ребята с отличием прошли спецкурс, но срезались на обследовании. У одного выявлена зависимость от успокоительных, он скрыл информацию о том, что в прошлом имел проблемы со вспышками гнева и проходил курс реабилитации в клинике. Второй поступил под влиянием воли отца, бывшего аврора, соратника Аластора Грюма, хотя сам мечтал о карьере артефактора. Третий был сыном одного из министерских работников, погибшего при захвате Министерства Волдемортом. Желая «отомстить за смерть отца и искоренить Пожирателей как заразу», молодой человек всерьез готовился к карьере аврора.

– Первому – отказать, досье второго мне на стол в понедельник, мистер Оушен как раз спрашивал, нет ли среди претендентов подающих надежды артефакторов. Третьего на повторный курс и психологическая терапия четыре раза в неделю. Не дойдет, что Аврорат не кучка мстителей, отказать и присматривать во избежание.

Дон коротко кивнул, со всеми решениями он был полностью согласен. Он решил рискнуть и снова поднять тему, волновавшую его не первый год.

– Мистер Поттер, мы знакомы...

– Мистер Ли, я прекрасно понимаю о чем пойдет разговор, но мой ответ будет точно таким, как и все прошлые разы – мне не требуется отпуск. Я не болен и не устал, все в полном порядке.

– Но ваши срывы! Вы хоть знаете, как вас называют подчиненные?

– Знаю. Но дело в моем характере, лени и несобранности коллег. Все, разговор окончен. В понедельник жду полное досье на новобранца Дугласа.

Гарри проводил взглядом психолога и усмехнулся – он не соврал, Джинни давно сообщила о прозвище, которым его за глаза наградили. Цербер. Злобный пес, охраняющий врата в преисподнюю. Джинни, узнав об очередном имянаречении, рассмеялась, и сказала, что злословы не так уж далеки от истины. Наверно, она имела ввиду, что Гарри стоит на охране порядка, защищая невиновных от преступного произвола. Гермиона припомнила Пушка, охранявшего проход к философскому камню, и съязвила, что музыкой Поттера не усыпить. Разве что кувалдой огреть по чугунному лбу.

Сам Поттер понял по–своему. Нелестное прозвище, можно понять, когда гоняешь лентяев и в хвост и в гриву. Когда поднял планку высоко, сам поддерживаешь уровень, и другие чтоб не отставали. Поэтому «разборы» вызывали священный трепет – одно дело, когда случается форс–мажор, и совсем другое срыв операции из–за недосмотра. Недовольных жесткой политикой было много, однако в профессионализме Главного не сомневались ни враги, ни друзья.

Он и, правда, считал себя цербером, только охранял он большой секрет, надежно спрятанный в подземных архивах, покрытый толстым слоем сухой пыли, с отвлекающими внимание чарами. Берег тщательнее, чем гоблины золото в Гринготсе, ото всех без исключения. Одна тонкая папка, итог одного принятого решения, тайна, неизвестная никому, только ему одному. Досье на Пожирателя смерти, бывшего директора Хогвартса, Мастера зелий Северуса Снейпа.

Он точно помнил тот момент – тяжелый запах крови, смешанный с кислой пылью. Его, Гарри, всхлип: «Северус!», и едва слышимый ответ: «Посмотри на меня». Сейчас он, даже выпей зелье Памяти, не смог бы вспомнить, как аппарировал их на лесную поляну, как накладывал все известные ему исцеляющие. Только бы его Северус не прекращал дышать. Как едва пришедший в себя любовник умолял забрать оставленные в думосборе воспоминания. А вот свое отчаяние, когда дамблдоровский думосбор оказался опрокинут и пуст, он помнил отлично. Портрет Альбуса, оказалось, был нарисован намного раньше того разговора, в котором Северус обещал убить директора. Дамблдор в своем посмертии оказался бесполезен. Второй раз в жизни Поттер в бессильной ярости крушил директорский кабинет, потому что именно в тот момент понял, что Северуса осудят на поцелуй дементора, что не осталось ни единого свидетельства, чтобы оправдать его.

«Черта с два, вы не получите Северуса», он успел хорошо выучить министерские приёмчики. С них станется сделать из него козла отпущения. Хватит, пора, давно пора перестать быть наивным. Гриффиндорцу Поттеру не помочь любимому. А вот слизеринцу...

В тот миг завертелось колесо судьбы, приведшее Гарри Поттера в кресло Главного Аврора магической Британии. Никто бы не поверил, что Поттер способен так изощренно лгать. Что именно Поттер левитировал тело неизвестного в Воющую хижину и поджог её заклинанием Адского пламени, имитировав смерть Снейпа. Что наивный Поттер будет жаловаться на усталость, и выпросит-таки у Шеклболта порт–ключ в Испанию – немного отдохнуть. И перенесется туда с еще не выздоровевшим любовником, в купленный заранее дом, проведет семь дней, выхаживая Снейпа. А вернувшись, примет предложение Кингсли занять высокий пост, чтобы день за днем перебирать груды информации, пытаясь оправдать Северуса. Никаких боевых операций, только руководство, из Поттера хотели сделать красивую обложку для обновленного Министерства, а получили жесткого лидера, не терпящего конкурентов. «Кто не со мной, тот против меня», девиз, полностью отражавший постепенно устанавливаемую диктатуру. Сами дали в руки власть, надеясь на гриффиндорскую сознательность и честность. Днем Поттер занимался административной работой, вечерами изматывал себя физическими нагрузками, чередуя физподготовку и спарринги, поддерживая себя в форме. К прочему, усталость давала возможность спать как убитому, а не ворочаться до рассвета в постели, снедаемому тоской по Северусу.

Жестко пресекались начавшиеся было разговоры о новом Темном Лорде. Особо рьяные сплетники поплатились насиженными креслами – у любого в шкафу можно отыскать пару–тройку скелетов. Никто не сумел бы подкопаться под доказательную базу: против взяточников выступили свидетели; против воров – нашлись документальные свидетельства; против бюрократов – результаты проверок на профпригодность. Волна сплетен спала, все прекрасно понимали причины чисток, но вслух больше не озвучивали, своя шкура дороже.

Врать, замалчивать, изворачиваться, говорить двусмысленности, отвлекать внимание, подслушивать и подглядывать, собирать домыслы и сплетни – он учился искусству интриги на ходу, обрастал масками, отвоевывал авторитет, чтобы получить власть с единственной целью – оградить Северуса от ареста любым способом. Одно тянуло за собой другое, постепенно система правосудия ломалась и менялась, очищая от ненужного сброда древние стены.

Гарри считал невероятным фартом, что скромный архивариус пришел к нему, уже имеющему значительный вес в Авторате, с идеей, как можно проверить: остались ли в живых кто–то из разыскиваемых Пожирателей. И рассказал об артефакте, Книге, хранящей имена всех ныне живущих... Именно тогда наступил час глобальных перемен хранилищ – старые работники были уволены, реорганизация шла полным ходом. Никто так и не узнал, что существовала такая Книга, ведь бедный старик архивариус внезапно помутился рассудком, потеряв дело всей жизни... Совесть мучила, донимала, грызла, шептала обличающую правду: «Ты же моложе, сильнее, по какому праву решил, что тебе все дозволено?», «Клятва, Гарри, ты же обещал защищать». В оправдание только одно слово, дразнящий сладостью мед на языке: «Северус». Всё ради него. В такие моменты желание быть рядом с возлюбленным преобладало над холодным разумом, Гарри приходилось призывать всю свою выдержку, чтобы не сорваться.

Теряя надежду на справедливость, Гарри ужесточил доступ к архивным данным, чтобы даже случайно никто не наткнулся на самую большую тайну цербера, тщательно хранимую вот уже десять лет из-за одного листа, неуничтожимой копии Книги живых, где черным по белому написано: «Северус Тобиас Снейп. Жив».

***
Невыразимец Фарли не знал правды. Каждую пятницу в пять тридцать он доставлял в кабинет Поттеру международный порт–ключ. Сам Поттер изложил невыразимцу складную сказку – устал, уединенное место, отдых душой и телом... Документально доказав, что имеет недвижимость в стране, Поттер получил официальное разрешение испанских властей на использование порт–ключа, именно его и приносил Фарли каждую пятницу.

Полчаса на сборы, ровно в шесть вечера Гарри выдергивает и несёт через полконтинента, на берег моря. Пока он дышит, усмиряя бунтующий желудок, быстро осматривается – местность вокруг пустынна, дом тих, охранные чары не потревожены. Конечно, в случае непредвиденных обстоятельств Северус вполне способен справиться сам, но Гарри слишком привык, что отныне безопасность мужчины его забота.

Именно отдалённость от местного населения стала решающим фактором при выборе, одинокий маленький коттедж на склоне холма. Уже потом, уладив с гоблинами финансовые вопросы, Северус согласился на полную перестройку, временно перебравшись жить в ближайший городок. Гарри, так и мотающийся между двумя странами, полностью положился в архитектурном вопросе на вкус Северуса. И ни разу не пожалел. Их дом получился чудесным, никаких тесных комнат, гостиная–студия переходящая в спальню, много света, воздуха, раздвижные стеклянные двери на огромный балкон, с видом на море. Плетеная мебель, разноцветные покрывала, тончайший тюль, казалось, дом создан взмахом палочки из утреннего тумана.

– Ну как?

Северус, одетый в светлые льняные брюки и белую рубашку с коротким рукавом, был взволнован. Внешне это никак не проявлялось, но Гарри видел плотно сжатые губы и чуть чаще положенного вздымающуюся грудь.

– Он прекрасен! Это второе, что я буду любить больше всего на свете.

– Второе? – Северус повернулся, слегка изогнув бровь посмотрел на любимого – он знал ответ заранее, но Гарри был не против озвучить его.

– Да. Потому что ты у меня всегда на первом месте.

С тех пор, возвращаясь после изматывающей пятидневки, Гарри ни разу не пожалел, что взвалил на себя тяжелую ношу. Здесь он заряжался энергией, чтобы выстоять очередной отрезок времени, чтобы не терять надежду найти свое чудо и восстановить честное имя Северуса. Здесь он жил, был настоящим, счастливым и безмятежным. Северус, казалось, оттаял в теплом климате, не переставая удивлять Гарри. Они купались голышом в небольшой бухте, отгороженной скалами, и целовались в прибойных волнах. Переносились в курортную зону и пили коктейли на пляже, Северус трепал Гарри волосы и смеялся. Они ужинали на балконе; Гарри умиляло, как Северус поливал цветы в горшках на длинном подоконнике. Поттер много раз задумывался, что стало причиной таких изменений, но всегда останавливался. Неважно, все в прошлом, они выжили, они вместе. Их счастье пахло сочной апельсиновой мякотью и соленым бризом, расцвечено закатным солнцем, разбавлено криками беспокойных чаек.

– Тебе тут не скучно?

– Я предпочитаю думать, что у меня заслуженный отпуск. Или досрочный выход на пенсию.

– Эй, какая пенсия! Ты еще полон сил... – Гарри всегда мог убедить Северуса, что он зря считает себя старым.

Северус не оставил своей тяги к науке – небольшая лаборатория продолжала функционировать, зельевар вплотную занялся разработкой новых составов. Поскольку в Британию ему путь был заказан, он патентовал свои изобретения в Мадриде, в главном офисе международной гильдии зельеваров под псевдонимом. Снейп, не имея возможности работать под собственным именем, добился членства в гильдии, лишь подтвердив свою квалификацию своей первой модификацией – Оборотным зельем с продленным сроком действия до пяти часов. Больше вопросов у европейских мастеров не возникало, Северус продолжал поражать их воображение, казалось, совершенно невозможными зельями.

Главного Аврора раздражала твердолобость британских чиновников – первые пару лет он, с трудом уговорив Северуса стряхнуть пыль со своих черновиков, предоставлял в отдел образования написанный Снейпом пробный экземпляр учебника по ЗОТИ. Гарри сам честно прочел его, от корки до корки, и его восторгу не было предела. Грамотно изложенный материал, заклинания описаны понятным языком, от самых простых для первокурсников с ежегодным усложнением. Теория и практика равномерно поделены, включены проверочные занятия, Гарри без устали нахваливал любимого, проделавшего огромную работу. И был бесконечно взбешен, когда чиновники в издании будущего учебника отказали, мотивировав тем, что принимают разработки только дипломированных специалистов.

– Локхарт был дипломированным, и что вышло в итоге? Трус и лжец, присвоивший чужие заслуги ради вспышек колдокамер.

– Гарри, прекрати, – казалось, Северус совсем не был расстроен провалом, скорее был настроен философски, что для мужчины было странно само по себе.

– Как ты можешь быть спокоен?! Это великолепный учебник, был бы такой у нас...

Северус понял, о чем промолчал Гарри. «Многие остались бы живы». Надо признать, подготовка в Хогвартсе хромала, с этим Снейп не стал бы спорить. Он понимал причины отказа – мало ли кем могло быть составлено пособие, например, бывшим Пожирателем, желающим очистить репутацию. А что может помочь лучше публичного заявления: «Мои знания так ценны, что дети изучают волшебство по книге, написанной мной». Еще слишком мало времени прошло, как закончился беспредел; еще живы в памяти бесчинства, творимые слугами Волдеморта; еще слишком ощутим страх, обуревавший всех в темные времена. Пережив такое, начинаешь в каждом предложении видеть заговор.

– В конце концов, Хогвартс не единственная школа в мире.

– Ты хочешь сказать, что отправил образчики еще куда–то?

– Именно. Гарри, трудно быть патриотом страны, считающей тебя преступником, поэтому я написал в Дурмстранг, Салем и Нью-Йорк. Они готовы к сотрудничеству. Издательство «Харпер» заинтересовано в издании учебника по зельеварению.

– Северус! Какой же ты у меня!..

Гарри радовался, что его Северус доволен и счастлив. На первых порах переживал, что он не позволит любовнику заботиться о нем, воспримет в штыки помощь. Гарри честно рассказал об обстановке в Англии, об истерических арестах, о скорых судах без следствия, об утерянных воспоминаниях. Что имя Снейпа занесено в списки погибших Пожирателей, и никто не поверил в одиночную попытку Поттера рассказать правду. Видимо, после побега Снейп переосмыслил жизненные ценности, и выводы, к которым он пришел, приятно грели Гарри душу. Он успокоился, смирился с предательством родной страны, ради блага которой пошел на смерть. Пережил, что люди, которым он доверял, отвернулись, не попытавшись понять его мотивов.

– Не моя вина, что они не в состоянии разглядеть правду. Пусть думают, что хотят, я не считаю себя виновным. Ты знаешь, как было на самом деле, остальное неважно.

– Я знаю, Северус.

Гарри стал для Северуса точкой отсчета. Той твердью, от которой он оттолкнулся и перевернул свой мир. Снисходительность и обласканное самолюбие осталось в стенах Хогвартса, там он позволил себе впервые снизойти до Поттера. Позволил себе немного человеческого тепла, отдушину в мерзком болоте шпионажа. Северус не возлагал больших надежд на будущее, усталость брала свое, понемногу отбирая жизненные силы, он был готов умереть. Но случился форс-мажор по имени Гарри, вернулся за умирающим в хижину и вырвал из костлявых лап, что протянула за ним смерть. А потом его, еще слишком слабого для сопротивления, буквально похитил, увез из страны. Чтобы подлечить и вывалить правду, словно обухом по голове – оправдания не будет. Мертвый преступник, убийца Дамблдора, мучитель хогвартских детишек, подлый предатель, – это все он, Северус Снейп. Тогда–то и пришлось переоценивать систему ценностей. Выводы оказались не столь страшными, как могло показаться – ему не привыкать прятаться. А к хорошему привыкаешь быстро, он по достоинству оценил гостеприимство, ему даже понравилось. Никаких смертельно опасных одолжений и заданий, нет взорванных криворукими учениками котлов, спокойный сон до утра и потрясающий секс с Гарри. Тишина, покой, умиротворение, теплый климат и абсолютная свобода.

Он знал обо всех поступках Гарри, о его возвышении, доставшемся титаническими усилиями. Северус мог представить его Гарри в образе Ужаса Аврората. Кажется, они поменялись местами, теперь Гарри наполнял сердца подчиненных страхом. Имя Поттера стало нарицательным, внушая уважение у коллег и вызывая трепет у недругов. Сталкиваясь с Главным, даже вялая оппозиция априори признавала его заслуги.


Чары пропустили его, Гарри быстро принял душ и надел шорты, нашел любовника на балконе, задремавшим в кресле. Несколько мгновений он любовался им, расслабленным, позволяя ежедневному напряжению схлынуть. Кто бы поверил, расскажи он кому, что вечно хмурый, застегнутый на все пуговицы как в броню, Снейп, может быть таким открытым, доступным, с небрежным попустительством беззаботным. Это только его привилегия, видеть любимого таким, он добился этого доверия с трудом, и не собирался отпускать свое капризное счастье. Северус проснулся, едва Гарри, стоявший сбоку, убрал с его лица черную прядь. Не говоря ни слова, тонкие пальцы потянули вниз шорты, тут же обхватили мягкий член. Большой палец помассировал головку, давление чуть усилилось. Руку сменил горячий рот, посасывая, распаляя. Гарри застонал. Губы прошлись по всей длине, принялись ласкать мошонку, прихватывая, оттягивая нежную кожицу, языком добавляя ощущений.

– Мерлин, Северус!

Снизу не ответили, только всосали по очереди оба яичка. Гарри быстро возбудился, изо всех сил держал глаза открытыми, наблюдая, как его любимый увлеченно отсасывает ему. Северус обнял бедро и слегка царапнул короткими ногтями чувствительную кожу, извиняюще погладил и снова оцарапал. В ответ Гарри протянул руку и стал поглаживать шею, у Северуса была изумительно чувствительная шея, Гарри всегда уделял ей внимание, целовал и вылизывал, доставляя ни с чем несравнимое удовольствие. Приласкать пальцами затылок и зарыться в густые волосы, провести «против шерсти», поощряя любовника, погладить под порозовевшим ухом, словно не было расставания в пять дней и сотни миль. Потянуть назад, давая знак остановиться, чтобы поцеловать в губы, слизать с них свой вкус и ощутить его. Взаимное нетерпение, оба скучали, вырывается в укусах и борьбе языков.

Гарри сдался первым, оторвался с рваным вздохом, Северус сегодня беспощаден, не дал и мгновения на передышку – снова взял в рот. Задвигал головой и выпускал, чтобы пройтись сбоку, проследовав вдоль выступающих змейками венок. Гарри облизал губы и включился в игру, не один Северус мастер дразнить. Он придержал черную макушку и размашисто задвигал бедрами, то погружаясь во влажную глубину, то выходя полностью, шалея от контраста жара и прохлады. Северус поворачивал голову, член то погружался в рот, то проезжался по сжатым губам. Гарри мысленно молился Мерлину, чтобы выдержать эту чувственную пытку. Кончи он сейчас, придется переждать, чтобы повторить, ведь давно не подросток, когда был готов почти мгновенно. Он хотел большего, чем оргазм от минета. Северус явно был настроен решительно, он съехал чуть ниже и, широко расставив ноги, ласкал себя. Гарри прикусил губу и замычал, отступая назад – он хотел отплатить той же монетой, почтить вниманием пока скрытый тонкой тканью шикарный орган любовника.

Повинуясь своим желаниям, Гарри опустился на колени. Северус убрал руки, отдаваясь во власть желаний любовника, не препятствуя ему. Оттянув мягкую резинку, откинул шорты, сам оставаясь в спущенных на бедрах. Он успел здорово соскучиться по пряному вкусу прозрачных капель венчающих головку, их вязкости. Скучал по тяжести налитого члена на языке, по запаху, бьющего по рецепторам, по жестким паховым волоскам. Чуть не мурлыча от удовольствия, Гарри заглотил до половины, головка уперлась в нёбо. Северус откинул голову назад, Гарри наблюдал за ним, как ходит кадык под кожей, когда он сдерживался чтобы не стонать. Главенствовать пришлось не долго – Северус, придерживая обеими руками голову любовника, задвигал бедрами, быстро приближаясь к разрядке. Гарри увернулся – правила заданы не ним, но и нарушать их он не позволит. Он опустился ниже, руки блуждали по обнаженным бедрам, язык отдавал должное тяжелым яичкам, дразня кончиком, вылизывая широкими мазками. Изредка отрывался, чтобы, прижавшись всем телом, припасть поцелуем к губам, и снова дарить Северусу удовольствие.

Гарри знал, что может заставить кончить себя и любимого только минетом, без единого прикосновения. Это можно отложить на другой раз, сегодня он хотел полного проникновения, чтобы ощутить всю страсть, отдаться любовнику без остатка. Поднять глаза и увидеть Северуса, возбужденного, раскрасневшегося, с испариной на висках и над верхней губой. Во взгляде чистая страсть, утянет за собой в черный омут, не успеешь оглянуться. Как он мог быть таким глупцом, как мог не рассмотреть этого скрытого огня, раз за разом вспыхивавшего и согревавшего? Под каким проклятьем мог ненавидеть? Одурманен был, ослеплен, заморочен чужими домыслами. Пока не сбросил наваждение, каждый раз влюблялся заново. Жил от встречи до встречи, дышал ним, смотрел лишь на него.

Северус потянул его вверх, заставив лечь сверху, нарочито медленно облизал указательный палец и опустил руку. Гарри, стреноженный шортами, не мог развести ноги, когда этот палец проник в него. Он извивался, притираясь ближе, прогибался в спине. Слизывал соленую влагу с кожи, припадал к губам любовника, обмениваясь глубокими поцелуями. Северус придерживал его другой рукой под спину, поглаживал, продолжая, с присущей ему тщательностью, массировать тугое колечко ануса, доводя любовника до исступления. Хорошо, что Гарри не особо вырос, только чуть оброс мышцами, иначе не удержал бы его. Он смотрел в затуманенные зеленые глаза, такие близкие, и не жалел ни об одном дне, проведенном с Гарри. Их взаимная тяга друг к другу не стихала по пришествие стольких лет, он хотел его не менее сильно, чем в их первый раз, случившийся еще в Хогвартсе. В адову бездну мораль, когда молодой любовник так протяжно стонет, отдает всего себя без остатка. Дело тут не в банальной благодарности, он истово желает Гарри, ему хочется делить с ним постель и жизнь. Гарри принимал все ласки и возвращал их сторицей, руками и губами ведя страстный диалог, снова признаваясь в любви к своему мужчине. Самому не понятно, как он может обходиться без него пять дней? Строжайший контроль над эмоциями, чтобы после очередного аврала не сорваться и выбежать прочь, пересечь границу и найти покой в крепких объятиях.

Северус мягко отстранил любовника и поднялся на ноги вместе с ним. Продолжая целоваться, они передвигались в сторону двери, ведущей в дом. Северус обошел Гарри сзади, прихватил зубами за плечо. Ладонями огладил поджарое напряженное тело, мелкими поцелуями спустился вниз, заодно освободив его от ставших лишними шорт. Гарри извернулся, опустился на кровать, изнемогая от желания ощутить внутри себя напряженный член. Но и тут с его желаниями никто не посчитался: Северус звонко чмокнул его в районе копчика, затем его язык начал дразнить чуть разработанную дырочку. Любовник явно разошелся, он мял его ягодицы, вылизывал и щекотал анус, чередуя проникновение пальцами. Гарри готов был взвыть от нетерпения, он отдавал должное умениям Северуса стонами наслаждения, отчаянно комкая тонкое покрывало.

Сам Северус, изрядно соскучившийся за любовником, прекрасно осознавал его желания, но не мог отказать себе в удовольствии распалить Гарри сильнее. Он словно метил его тело собой, стирал память о любых нечаянных поползновениях в сторону его Поттера. Чтобы в пылу страсти сгорели все сомнения, все тревоги. Почувствовав дрожь, пробравшую любовника, Северус прекратил изысканную ласку, призвал любрикант и щедро смазал себя.

Член легко скользил по расселине между половинок, размазывая смазку, он опять дразнил Гарри. Поводив у входа, он толкался бедрами вверх, не давая нетерпеливому любовнику возможности принять в себя желаемое, раззадоривая его. Гарри прикусывал губы, чтобы не начать умолять, крутил бедрами, колени разъезжались, открывая его еще сильнее. Наконец, Северус смилостивился – головка растянула края расслабленного риммингом ануса, он медленно входил, отступая и снова возвращаясь, пока не оказался внутри полностью. Чуть откинувшись назад, он смотрел, как его орган двигался, появляясь и снова исчезая, как перекатывались напряженные мышцы Гарри, как его кожа становилась блестящей от испарины. Его вздохи и стоны лились музыкой с припухших губ. Он обнял его, ускорившись, гладил и сжимал, оставляя белеющие отпечатки, нашел сжатые соски и одновременно прокатил их между пальцами.

– Да! Омойбог, да!

Теперь Северус знал, что именно Гарри в этот раз нужно – отрешиться, забыться в круговороте страсти, он устал быть сильным. Так пусть немного побудет эгоистом, Снейп готов был позволить ему это. Надавил между лопаток, вынуждая лечь навзничь – черная грива, мускулистое, чуть тронутое загаром тело на кипенно-белых простынях, помимо физического удовлетворения, мужчина получал и эстетическое. Быстрый темп, позже анус будет раздражен, но это излечимо. Гораздо важнее дать Гарри забыться, он заслужил непосильным трудом, чтобы к его желаниям прислушивались. Он хотел ненадолго перестать быть Главным Аврором, снять ответственность, тяжелым грузом легшую на его плечи.

Завел обе руки Гарри ему же за спину, до боли, почти на излом, уперся в поясницу, жестко врываясь в горячее нутро. Каждым толчком выбивал хриплые стоны, Гарри покорно подставлялся, не сопротивляясь жесткому напору. Он желал отдать контроль тому, кому доверял без оглядки, быть покоренным, покорным. Северус вышел и перевернул любовника, поднял ему ноги, удерживая их под коленями, вернулся одним толчком. Покорный Поттер возбуждал неимоверно, он принимал всё, что он готов был ему предложить. Сейчас они не занимались любовью, это называлось нелюбимым Снейпом словом «трахались». Как еще назвать подчиняющие поцелуи, укусы, оставляющие яркие следы, царапины, шлепки о влажную кожу... Северус больно цапнул зубами Гарри за подбородок, толкнувшись особенно резко – Гарри зашипел, подался вперед.

Оба были близки к оргазму, Гарри, с вскриком, кончил первым, белые капли долетели ему до лица. Он застыл, изогнувшись, мелко содрогаясь в посторгазменных конвульсиях, еще не зная, что это не конец. Поцелуй вернул его на землю, он нежился, обнимая любимого, пока к его промежности не прижался все еще возбужденный член.

– Северус? Ты же...

– Да. Хочу кончить на тебя.

Фантазия, слишком редко воплощаемая в жизнь, чтобы все еще вызывать трепет. Гарри, сверкнув глазами, насколько смог быстро сполз на пол, сразу опустившись на колени. Быстро почистив их, Северус встал перед любовником, его член качнулся перед лицом Гарри. Обхватив губами, он пропустил его как можно глубже в глотку. Прошелся губами, Северус ахнул, когда головка оттопырила щеку.

– Я близко, – признался он, Гарри впился короткими ногтями ему в бедра, убыстряясь.

Он старался вбирать как можно глубже, вжимаясь носом в паховые волоски, почти давясь, пальцами одной руки лаская мошонку. Выпустил, прошелся языком под уздечкой, Северус больно сжал клок волос в кулак, захрипел, выстреливая спермой на лицо любовника. Гарри зажмурился, почувствовав приближение разрядки, теплые капли быстро остывали на коже. Несколько попали на губы, он, подняв взгляд наверх, смотрел прямо в глаза Северусу, слизывая их.

– Мерлин, что за развратное зрелище!

– Только для тебя.

Северус склонился, ставя точку неторопливым поцелуем.

– Ты голоден?

– Нет, спать хочу, – в подтверждение Гарри широко зевнул, рискуя свернуть челюсть.

– Быстро в душ и спать.

Они быстро ополоснулись и вернулись в кровать, Гарри завозился под боком у любимого, устраиваясь удобнее.

– Мне кличку новую дали, Джинни сказала, – почти засыпая, похвастался Поттер,.

– Ты больше не Железный Поттер? – прозвища менялись с периодичностью раз в год, давая Северусу повод позубоскалить.

– Не–а, я теперь Цербер.

Сообщив это, Гарри засопел, совершенно вымотанный. Северус подтянул покрывало повыше, чмокнул в черную макушку.

– Цербер! Спи, грозный пес, набирайся сил. Мой храбрый, сильный Гарри.

Гарри не слышал, умиротворенно посапывал, обняв любимого. Впереди были два дня отдыха, чтобы в понедельник снова вернуться на свой неизменный пост, охранять самую главную тайну Цербера. Его любовь, Северуса Снейпа.

---

Приоритеты

Немного переделанный вариант (Натали, большое тебе, человеческое спасибо за пинок), пусть хранится здесь.

Название: Приоритеты

Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер»,Гарри Поттер(кроссовер)
Персонажи: Снарри
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Драма, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC
Статус: закончен
Описание:
Все герои были награждены, осыпаны почестями, привилегиями и приличными суммами в золоте. О них периодически писали газеты, их приглашали на празднества, балы и рауты, им были открыты любые двери, к их словам прислушивались.
Все были довольны, почти ни о ком не забыли. Единственное имя, не внесенное в списки героев, - имя бывшего профессора зельеварения, Северуса Снейпа.

За три года, прошедших со времени сражения за Хогвартс, жизнь защитников школы изменилась. МакГоннагал перестала быть исполняющей обязанности директора, по приказу Министра Шеклбота стала полноправным директором. Невилл Лонгботтом стал преподавателем в той же школе и связал свою жизнь с мисс Лавгуд. Джиневра Уизли вышла замуж за игрока Национальной сборной по квиддичу Даниэля Розвуда, родила ему двоих малышей, осчастливив мужа и вновь ставшую бабушкой Молли. Гермиона Грейнджер заняла пост в отделе Надзора Министерства Магии за использованием волшебства несовершеннолетними, стала женой Рона. Сам Уизли работал в Аврорате, под началом давнего друга Гарри Поттера. Поттер, едва закончив обучение и получив на руки диплом с отличием, поступил на должность заместителя Главного Аврора — подучиться, набраться опыта.
Все герои были награждены, осыпаны почестями, привилегиями и приличными суммами в золоте. О них периодически писали газеты, их приглашали на празднества, балы и рауты, им были открыты любые двери, к их словам прислушивались.
Все были довольны, почти ни о ком не забыли. Единственное имя, не внесенное в списки героев, — имя бывшего профессора зельеварения, Северуса Снейпа. Никто не спрашивал о его судьбе, никто открыто не поднимал вопрос: где мистер Снейп? Неоднозначная фигура, его роль в минувшей войне была слишком двоякой. Оставались неудобные недомолвки, припорошенные пылью полутайны, о которых-то и вспоминать неприятно. После того, как небезызвестный Поттер притащил изувеченного профессора в больницу Святого Мунго — раненого обследовали и пробовали лечить. Ужасная рана на шее затянулась, но зельевар оказался парализован полностью. Понемногу доктора сдавались, шумиха вокруг профессора стихала. Следствия по делам Пожирателей завершились, суды состоялись. Никто больше не интересовался бывшим шпионом. Пару раз его приходил проведать Поттер, долго сидел рядом с недвижимым телом и тихо говорил с ним. Но, жизнь продолжалась, и в один из приходов Поттера в больницу он застал пустую палату. Дежурная сестра пожала плечами и опустила глаза, герой догадался, что профессора больше нет. Еще одна плита на кладбище, еще одна жертва отгремевшего сражения.
***
— Мира, мне обязательно там быть? — Гарри полчаса сражался с упрямым галстуком, который никак не желал завязываться в правильный узел.
— Обязательно. Для меня это очень важно.
Гарри посмотрел на свою пассию в отражении большого зеркала и дипломатично промолчал. Ибо вступать в бессмысленную дискуссию не было ни времени, ни желания, он хорошо успел выучить Миранду. Нынешняя девушка Гарри Поттера, Миранда Мартинсон, слыла в Министерстве особой целеустремленной и стервозной. Будучи карьеристкой, она не гнушалась иногда откровенно подлыми приемчиками, чтобы добиться желаемого. Убедительных доказательств не было, но упорные слухи продолжали бродить, доходя до слуха Поттера: именно Миранда стащила отчет у Хокли накануне его выступления перед первыми лицами магической Британии. А мистеру О`Райли подлила в кофе зелье Сна, чтобы занять его место на представлении квартального отчета отдела перед Министром. Именем своего парня она кичилась, где это только было возможно.
Сегодня в пригороде Лондона открывали новый хоспис от Мунго, в числе приглашенных — Министр Шеклбот и множество репортеров. Гарри тоже получил приглашение и не удивился, когда категорично Мира заявила, что они идут на прием. Отказывался он вяло, прекрасно понимая, что проиграет эту маленькую битву, поэтому уступил. В конце концов, он был известной личностью, многие спонсоры предпочитали увидеть в живую легендарную личность, тогда не скупились на взносы. А деньги – это реальная помощь тем, кто действительно нуждается в лечении. Ну, или в покое, как в данном случае, чтобы дожить свои последние дни с достойным уходом квалифицированного медицинского персонала.
Скорчив недовольную мину, Поттер следовал под руку с Мирандой, осматривал палату за палатой под монотонный рассказ главной ведьмы хосписа имени Святого Януария, покровителя безнадежно больных.
Поттер немного задержался: пока выслушал Патронуса из Аврората, процессия успела уйти вперед. Догонять их не хотелось, он неспешно вышел в коридор, из которого вели две двери — почетная делегация могла скрываться за любой из них. Положившись на удачу, Поттер толкнул дверь слева, очутился в полутемной палате на пять коек, из которых занята была лишь одна. Голые стены, занавешенные окна, в один ряд кровати, пустые квадратные тумбочки — создавалось гнетущее впечатление безысходности, словно сама Смерть, затаившись в тенях, поджидала здесь свою будущую жертву.
Поттер отступил назад, чтобы не разбудить спящего пациента, когда интуиция недовольно заворочалась внутри, подсказывая о важности неподвижного человека. Он привык доверять ей, крадучись приблизился к койке.
— Не может быть! – давным-давно он не испытывал подобного шока.
Одиноким пациентом оказался его бывший профессор, которого он считал мертвым. Поттер присел на край кровати, осторожно коснулся руки, лежавшей поверх покрывала. Кожа на ощупь была тонкой и сухой, ладонь холодной.
— Сэр, вы живы! Профессор? Вы меня слышите?
Парень ждал гневной отповеди, или, на худой конец, презрительного взгляда, но Снейп не ответил в присущей ему язвительной манере, вообще не пошевелился. Если бы не открытые глаза, Поттер решил бы, что он крепко спит.
— Мистер, что вы здесь делаете? — в палату вошла пожилая ведьма. — Уходите немедленно.
— Простите, это мой… друг. Северус Снейп.
— Вы ошибаетесь, молодой человек, это мистер Доу.
— Какой нахер Доу? Профессор зельеварения, бывший директор Хогвартса, Северус Тобиас Снейп. Неужели я не узнал бы человека, десяток раз спасавшего мне жизнь? Немедленно позовите… кто тут у вас главный? - от явившейся несправедливости Поттер раскраснелся и решил без зазрения совести воспользоваться своим положением Героя и аврора.
— Что вы себе позволяете? — морщинистое лицо ведьмы вытянулось от возмущения. — Я позову охрану.
— Зовите. Получите иск о незаконном насильственном удержании и сокрытии личности пациента. — Поттер извлек из кармана значок, с которым никогда не расставался. — Аврорат Министерства Магии, заместитель Главного Аврора Поттер. Зовите начальство.
Через час, переругавшись со всеми докторами, Поттер выяснил — Снейп был доставлен анонимно еще летом, без сопроводительных и медицинских документов, просто оставлен на носилках в холле. Полностью парализованный, он не мог ответить ни на один вопрос, его записали под именем Джон Доу и определили в палату.
— Вы не можете его забрать! Мистеру… Снейпу нужен специальный уход, регулярное медицинское обследование. — Главная колдоведьма хосписа никак не хотела идти на уступки.
— Уход я ему обеспечу такой, что ваш хоспис и рядом не валялся. У меня перед этим человеком Долг Жизни, я не оставлю его тихо умирать. Если надо, я добьюсь разрешения Министра и самого Мерлина! Завтра в полдень подготовьте его к выписке, я увезу его с вашим разрешением или без него.
Поттер хлопнул дверью. Ведьма устало кивнула помощнице:
— Готовьте. Наслышана я о Поттере, если он сказал, что заберет — на руках унесет.
В полутемной палате лежал одинокий пациент и не догадывался, какие страсти бушевали о его скромной персоне и какие перемены ждут его в будущем. Он мог только смотреть в потолок.


Продолжение в комментариях.

---

Мой контуженный Муз

Как никогда задумываешься - почему в сутках так мало времени? Время-время-время... Чертовски не хватает. Когда разрывает от идей (МузЫк генерирует их с космической скоростью), и начинаешь распыляться на шесть абсолютно разных идей и ни одну не доводишь до конца. По абзацу доводишь, сбиваешься и забываешь: что вообще хотелось написать?
А на вопрос - когда будет что-нибудь новенькое - отписываешься стандартными отговорками и ровно час клятвенно себе обещаешь закончить хоть один... А потом снова не хватает времени.
И завидуешь белой завистью новым обновлениям избранных - читаешь взахлеб, и снова себе клянешься, что вот этот и будешь доводить до ума.
Замкнутый круг какой-то, чертов день сурка.

---

Заметка

Делаю новую зарубку - я в дневниках. Нежданно - негаданно, потянуло в неизведанные дали. Как говорится, никогда не поздно узнавать что-то новое. Еще предстоит разобраться, научится, начитаться... Надеюсь, мы поладим, ну, здравствуй, Дайри.